Не нервничай. Вспомни, чему я тебя учил, или смотри и повторяй за мной.
Настёна успокоилась, взяла в руки нож и вилку и принялась за содержимое тарелки. Вы когда-нибудь видели, как кушает Императрица? (Вот именно так, с большой буквы.) Нет? А я вот видел. Казалось, все собравшиеся пристально следят за её манерами. Ну, их понять, в принципе, можно. Они, по большей части, пролетарского происхождения (ни в коем случае не в укор им) и манерам особо не обучены. Так ведь и Настя нигде не училась этому. Всё-таки, по-видимому, существует какая-то генетическая память предков.
Хм, а Стрельниковых нигде нет, что странно. Проходя через их вагон, я не почувствовал присутствия там Ольги. Надеялся увидеть их здесь, но и тут их нет. Что-то тревожно мне стало.
Настя внимательно посмотрела на меня и, отложив столовые приборы, спросила:
Витя, а что случилось? Ты вдруг изменился в лице.
Хотел тебя познакомить кое с кем, надеялся их увидеть здесь, но почему-то они не пришли. И мне что-то стало тревожно. Ты поела?
Да, спасибо. Правда, не поняла, вкусно это или нет. Кажется, что все только на меня и смотрели.
Но ты молодец, справилась. А к тому, что смотрят, привыкай. Теперь на тебя смотреть будут часто, ведь ты у меня красавица.
Да ну тебя! Настя махнула рукой и покраснела, отчего стала ещё более неотразимой.
Ладно, пойдём. А то мне и правда стало что-то неспокойно.
В вагоне, в котором ехали Стрельниковы, спросил у проводника, куда подевались его пассажиры, морской командир с семьёй.
Проводник, почему-то вытянувшись передо мной по стойке смирно, отрапортовал:
Дак это, оне, стал быть, с дочкой в санпункт отправились. У нас в составе и такой имеется. А дочка у них, стал быть, больная, и ей уколы надобно делать. Вот они и пошли до врача все вместе.
Благодарю, любезный, почему-то на старорежимный манер сказал я. А санпункт в какой стороне?
Дак это, стал быть, в хвосте состава. Второй от хвоста. А хвостовым у нас вагон-клуб имеется. Там и концерты бывают, и музыка есть, и библиотека, чтоб в дороге почитать чего.
В этот момент в другом конце вагона появилась тихонько идущая Ольга, прижимающая ватку к сгибу локтя, а за ней её мама и отец в неизменной морской форме. Не отрывая от них глаз, я пару раз слегка похлопал проводника по плечу.
Спасибо, отец.
Дак завсегда пожалуйста, товарищ.
Это они? спросила Настя.
В ответ я только кивнул и пошёл навстречу.
Ещё раз здравствуйте Ольга подняла глаза на знакомый голос, и по её губам скользнула улыбка. А мы тут с сестрой с ужина идём, хотели вас навестить, а вас на месте не было.
А мы тут вот начал Ольгин отец, виновато разводя руками.
Виктор, это ваша сестра? вступила в разговор Антонина Владимировна.
Да. Позвольте представить, моя младшая сестра Анастасия Головина.
Если бы сейчас Настя сделала книксен, меня бы точно хватил удар, хотя я бы ничуть не удивился. К счастью, этого не произошло.
Настя мило улыбнулась и сказала:
Здравствуйте. Очень приятно, познакомиться.
А меня зовут Антонина Владимировна, это мой муж и Олин папа, Николай Фомич, взяла в руки инициативу в разговоре мама Ольги.
А я Оля, раздалось из купе.
Очень рада познакомиться, Настя улыбнулась девушке.
Идёмте, проходите к нам, вновь заговорила Антонина Владимировна. Мы в купе едем втроём, и места всем хватит. Познакомимся поближе. Да и Оле будет веселее с молодёжью.
Ага, веселья здесь, как говорится, полные штаны. Похоже, состояние девушки опять начало постепенно ухудшаться. Надо срочно начинать восстанавливать ей сердце, иначе до Ленинграда она точно не доедет.
Я встал и под удивлённые взгляды закрыл дверь купе.
Николай Фомич, Антонина Владимировна, нам надо серьёзно поговорить. Удивление стало ещё больше, плюс полнейшее непонимание происходящего. Я знаю о болезни Оли и знаю, что если не принять срочных мер, то до Ленинграда она просто не доедет.
Откуда ты это можешь знать? повысил голос, вскакивая с места, отец девушки. Кто тебе об этом сказал?
Сядьте, товарищ капитан второго ранга! Мой голос был твёрже камня. Командирская интонация подействовала, и он опустился на своё место. Есть вещи, о которых мне не надо говорить. Я просто знаю, и всё. А ещё я знаю, что могу помочь Оле и, возможно, полностью вылечить её.
Мать Ольги с надеждой смотрела на меня
Виктор, вы что, врач? Но ведь вы ещё так молоды. Или у вас есть какой-нибудь знакомый хороший доктор?
Нет, я не врач. Как я сказал одному человеку совсем недавно, я лучше, чем врач произнеся это, я слегка улыбнулся, вспомнив недоверчивого еврея.
Он правда может помочь и вылечить, сказала уверенным голосом молчавшая до сих пор Настя. Верьте ему, и он спасёт вашу дочь.
В купе воцарилась тишина. Я прям физически чувствовал, как мечутся мысли в головах родителей девушки.
Витя, помоги мне, пожалуйста, чуть слышный голос Ольги раздался как гром среди ясного неба.
Я перевёл взгляд на её родителей.
Что нам надо сделать? твёрдо спросил Николай Фомич.
Просто оставьте нас одних ненадолго.
Надеюсь, ты ничего плохого ей не сделаешь? Иначе Что иначе, её отец не договорил.
Не волнуйтесь, вы уже дали согласие, и теперь самое страшное для вас уже позади.
Для нас?
Да. Для вас и для Ольги. Для меня всё только начинается.
Пойдёмте, не будем мешать Вите. Настя под руки повела родителей девушки из купе.
Едва дверь за ними закрылась, Ольга тихо произнесла:
Ты и правда мне поможешь?
А ты мне веришь? спросил я, глядя ей в глаза.
Тебе? Верю.
Значит, точно помогу.
И что мне делать? Это не больно?
Нет, не больно. Просто ляг и лежи спокойно. Можешь даже уснуть, если захочется.
Девушка легла, вытянув руки вдоль туловища.
Я сейчас положу свои ладони тебе на грудь. Не пугайся, так надо. Мне нужно, чтобы моё воздействие было как можно ближе к сердцу, начал я объяснять свои действия, чтобы не напугать её.
Она закрыла глаза и чуть заметно кивнула, покраснев при этом как маков цвет. А я начал лечение.
Я ещё никогда так не выматывался. Сердце девушки работало буквально на последнем издыхании, и малейший сбой мог стать последним. Исправил врождённый порок митрального и трёхстворчатого клапанов, изменил расположение аорты, очистил полости правого и левого желудочков от всяких микроотложений и вообще почистил сердце, полностью убрал рубцы на сердечной мышце, восстановил кровоток в сосудах, убрав тромбы, готовые в любой миг оторваться и убить её. Под конец влил в организм девушки максимум Силы, который она могла принять без негативных последствий.
Я окончательно потерял счёт времени. По моим внутренним ощущениям, прошла целая вечность. И я был, в общем-то, близок к истине. Прошло больше двух часов. Когда дверь в купе открылась, девушка спала спокойным здоровым сном, а я без сил сидел на полу, и моё лицо цветом сливалось с белоснежной простынёй.
Родители Ольги тут же бросились к своей дочери, а Настя метнулась ко мне.
Витенька, потерпи. Я сейчас помогу тебе подняться.
Анастасия, разрешите мне, пробасил Ольгин отец.
Он помог мне подняться и усадил поближе к столу.
Виктор, вам плохо?
О как, уже на вы.
Ничего, бывало и похуже, слабо улыбнулся я. Вы Олю не будите, ей сейчас хороший сон только на пользу. А мне надо идти к себе. А то там у нас вещи без присмотра.
Как раз за вещи я не боялся. Уходя, я запечатал дверь купе Силой, и теперь её открыть можно только если взорвать, да и то не факт. Либо это могли сделать я и Настя. Такие я сделал настройки.
Николай Фомич, поддерживая под руки, помог мне добраться до нашего купе. Со стороны могло показаться, что хорошо подвыпившему пассажиру помогает дойти его более крепкий товарищ.
В купе, не обращая внимания на Настю, полностью разделся и, как в тумане, залез под душ. Контрастного не получилось, так как горячая вода таковой являлась довольно условно, скорее хорошо нагретая, зато холодная была действительно холодной. Я не знаю объёма бака с водой в нашем вагоне, но половину, если не больше, я точно вылил на себя. Полчаса точно стоял под холодными струями. Вода хорошо смыла усталость и негативную энергию.