Водитель тоже вышелизсвоей кабиныи япроводил еговзглядом, покаон
переходилдорогу внаправлении аптеки, где, очевидно,намеревался сделать
какие-топокупки.Это,какяпонял,ибылДжоСарджент,окотором
рассказывал мне кассир; однако не успел я ещекак следует рассмотреть черты
еголица, какменя внезапноохватило, словноволной захлестнуло, чувство
смутнойнеприязниидажебрезгливости,которуюя немогни понять, и
объяснить. Мнепочему-то показалось вполне естественным, что местные жители
избегают ездитьна автобусе, которым управляетподобный человек, ивообще
стараются свести кминимуму любые контактыкакс нимсамим,так и с его
земляками.
Когда водительвышелизаптеки,я пристальнее пригляделсякнему,
пытаясьуяснитьдлясебя причинувнезапно нахлынувшего чувства.Это был
худой мужчина ростом где-то под метр восемьдесят, с покатыми плечами, одетый
впотрепанное гражданское платье синегоцвета и потертую кепку для гольфа.
На вид ему было, пожалуй, лет тридцать пять, хотястранные глубокие складки
по бокам шеи сильно старили этого человека, особенно если не присматриваться
кеготуповатому,невыразительномулицу.Унегобылаузкаяголова,
выпученные водянисто-голубоватые глаза, которые, как мне показалось, никогда
не моргали, плоскийнос, скошенные лоб и подбородоки странно-недоразвитые
уши. Его подбородок и толстая верхняягуба, равно каки покрытыекрупными
порамисероватые щеки, былипрактически лишены какой-либорастительности,
если не считатьредких желтоватых волосков, которые где курчавились, агде
лежали прилизанными,слипшись внеровные и нерегулярныепрядки, тогда как
самакожа была какой-тошершавой ишелушащейся,словно отневедомой мне
хроническойболезни. Руки у него были крупные, покрытые толстымивенами, и
такжеочень неестественного серовато-голубоватого оттенка. На фоне довольно
массивныхкистей пальцысмотрелисьнелепокороткимии,казалось,были
постоянно подогнуты,даже вжатывтолщу ладоней,Покаон возвращалсяк
автобусу,яобратил внимание и на его неуклюжую, покачивающуюся походку, а
такжена то,что ступнибылипросто гигантскогоразмера.Чемдольше я
смотрел на них, тем сильнее меня охватывало недоумение: как же он умудряется
находить себе обувь нужного размера.
Ко всему прочему у него был какой-то неряшливо-засаленный вид, что лишь
усиливало мое отвращение к его внешнему виду. По всейвидимости, он работал
илижил где-топоблизости от рыболовецких доков, посколькуза ним тянулся
шлейф резкого,характерного рыбьего запаха.И всеже, если в егожилах и
теклакакая-то чужеродная кровь, то я дажене решалсяпредположить, какой
именно- расеонамоглапри-,надлежать.Всестранности и нелепости его
внешностибыли определенноне азиатского,полинезийскогоили негроидного
происхождения, ивсеже я теперьвомногом понималлюдей, считавших его
чужаком,хотя самому мне показалось, что речь здесь может идти не столько о
чужеземном облике, сколько о биологическом вырождении.