Чай ещё не пили? Отлично! Я с вами!
Ты же с тренировки! Пообедай сначала, на правах старшей настоятельно проговорила Ира.
Но брат уже достал с полки огромный именной бокал. Следом на стол отправились две ажурные чашки из тонкого фарфора, куда смачно заструилась свежая заварка. Кухня наполнилась терпкими ароматами мяты и смородины.
Дэн вытащил из холодильника слоёный черничный торт. Большими треугольниками разложил на десертные тарелки от того же сервиза, что и чашки с чайником.
Как красиво сервировал, отметила Алла, любуясь нежно-розовыми цветами по краю посуды. А кто у вас печёт?
Мама, ответил Дэн. Ирка тоже умеет, но ей некогда, она всегда зубрит.
Да заткнись ты, цыкнула сестра.
Он не отреагировал. Подвинул торт ближе к Алле.
Попробуй, как вкусно.
Слушая весёлую болтовню Дэна и наблюдая за его короткими безобидными перепалками с сестрой, Алла думала, как здорово иметь друзей таких открытых, понимающих, способных к состраданию. Жизненные силы потихоньку возвращались, как и решимость, воплотить все свои планы. И не только ради себя, но и для мамы ведь только так можно её поддержать.
Алла встала из-за стола.
Ребят, спасибо! Вы такие классные! Жаль, что не успели ничего поучить. Надо домой, скоро мама с работы придёт, не хочу её одну оставлять.
Я провожу, сказал Дэн, выходя из кухни следом.
Только потом сразу домой, наши тоже скоро заявятся, предупредила Ира.
Алла решительно отказалась.
Нет, нет! Я сама дойду, сказала твёрдо, обняла подругу, помахала Дэну и торопливо вышла.
Улица без снега и фонарей казалась беспросветно тёмной, но внутри у Аллы было светло.
Она размышляла о семье. Переполняло чувство гордости, смешанное с изумлением от того, какой внутренней силой, оказывается, обладает её мама.
Раньше Алла была уверена, что мамино предназначение было исключительно в создании чего-то возвышенного. Тёплое спокойствие дома, увлекательная атмосфера на работе всё это возникало с маминым появлением.
Где бы ни оказывалась, она украшала жильё самодельными диковинными статуэтками, оригинальными вазочками, подушечками, вышитыми цветными нитками и бисером.
Алла бывала на маминых уроках немецкого, организованных, как театральные представления. А ещё вся школа пела под её аккомпанемент на старинном пианино с канделябрами.
На папе в семье висела техническая часть. Он любил повторять: «Женщина в доме для красоты и уюта. Мужчина же должен брать на себя всё самое тяжёлое, чтобы оно случайно не упало и не придавило красоту».
И вот теперь, когда папы не стало, всё то тяжёлое свалилось на маму, такую воздушно-неземную. Но, вопреки ожиданиям, не придавило, а вскрыло задраенные шлюзы подсознания мощным потоком новых возможностей, спрятанных до времени так глубоко, что о них не подозревала даже она сама
«Успела!» подумала Алла, взглянув на угловые окна четвёртого этажа, чернеющие пропущенными ячейками на ярком полотне светящейся мозаики.
Глава 12
В ожидании празднования Дня Победы школа бурлила. Коридоры украшались Георгиевскими ленточками, букетами из искусственных цветов, сделанных на трудах. Активисты готовили специальные выпуски стенгазет.
На литературе Фёдор Яковлевич, поправляя пальцем круглые очёчки, постоянно съезжающие на кончик носа, торжественно объявил:
Товарищи десятиклассники! Сегодня пишем сочинение на тему «Война и моя семья». Работа конкурсная. Победитель получит право на участие в региональной олимпиаде по русскому языку и литературе. Если же и там зарекомендует себя с хорошей стороны получит дополнительные баллы при поступлении в институт.
Класс недовольно загудел.
Знать бы заранее, подготовились бы получше, выкрикнул Игорь.
Фёдор Яковлевич не отреагировал.
Приступаем, приступаем! У нас только два академических часа, поторопил он.
Алла давно ждала этого урока. Не терпелось рассказать о близких, ставших непосредственными участниками тех далёких страшных событий.
Быстро сосредоточившись, она стала описывать бесчисленные бабушкины истории о жизни семьи среди поляков в Бресте от начала до конца войны, куда она бабушка с детьми на руках отправилась вслед за мужем офицером. О бомбёжках фашистов, о связи с партизанскими отрядами.
.«Заканчивался насильственный вывоз советских людей в Германию. Дом, где жила бабушка со своими тремя малютками, был последним на улице. Выйдя во двор, она обняла детей и, смело глядя в глаза вооружённому до зубов фашисту, заявила:
Никуда не поедем! Стреляй всех здесь! Умирать, так на родной земле!
Поражённый и обескураженный храбростью русской женщины немецкий офицер замешкался и через полицая-переводчика неожиданно ответил:
Оставайся с детьми, мать. Это последний вывоз советских. Мы отступаем, теперь берегитесь, чтобы не погибнуть от своих.
На следующий день пришло сообщение о том, что тот эшелон был пущен под откос»
Алла писала самозабвенно. Ощущала себя участницей, видевшей происходящее собственными глазами. Всё существо её находилось во внутреннем движении: то накрывали волны страха, то подхватывали порывы счастья.
Прозвенел звонок. Не тронулась с места, не подняла головы. Писала и писала, не обращая внимания на расшумевшихся одноклассников. Стремилась успеть вылить на бумагу переживания до последней капли.
Не заметила, как, вернувшись с перемены, все затихли и вновь углубились в творчество.
Что ж, товарищи десятиклассники, сдаём работы! прозвучал голос Фёдора Яковлевича. Сдаём, сдаём! Скоро придёт десятый «Б». После звонка не приму ни одного сочинения!
Складывая тетради в стопку на учительском столе, ребята возбуждённо покидали класс.
У меня, наверное, будет два, сказала Ира по дороге домой.
Не успела дописать?
Просто нечего было. У нас в семье никто не воевал и в блокадном Ленинграде не были. От бабушек и дедушек далековато живём. Видимся редко. Дома о войне разговоров никогда не заводили.
Ну, ты хоть что-нибудь написала?
Насочиняла чего-то. Лучше бы две контрольных по алгебре решила. Надо родителей заранее предупредить, что выше трояка не будет.
Может, не стоит? Обойдётся?
Моим лучше сказать, с уверенностью ответила Ира.
Остановились на развилке.
Приходи сегодня ко мне? Химию объясню. У тебя, вроде, с задачами проблемы?
Если не смогу сама решить, то приду, пообещала Алла и поспешила к дому.
Войдя в квартиру, она вновь почувствовала холод одиночества. Усилием воли заставила себя переключиться. Переоделась в домашнее. Разогрела обед. За едой размышляла: «Вот бы победить в литературном конкурсе, поучаствовать в олимпиаде».
Покончив с насущным, принялась за уроки. Химия камень преткновения. Решила начать с неё. Глядя в учебник, попыталась сосредоточиться. В очередной раз поймала себя на мысли, что глаза бегут по строчкам, а сознание уносит куда угодно, только не в заданном направлении. Предмет не поддавался.
Алла решительно встала из-за стола, собралась, побежала к подруге.
С верхних этажей подъезда доносилась ругань. Гневный женский голос, вибрирующий на повышенных тонах, порой подбрасывало так, что он переходил в визг. «Кто-то попал под горячую руку», подумала Алла, искренне сочувствуя провинившемуся.
Резво проскочила последний пролёт до нужной квартиры, остановилась на лестничной площадке. И вдруг поняла, откуда доносились истошные крики. Теперь отчётливо слышалось, как Эмма Владимировна, не стесняясь в выражениях, истерично распекала Иру за четвёрку по геометрии и возможную тройку за сочинение.
Скандал разгорался слишком близко. Алла замерла, сжалась от испуга, будто кричали на неё. Очнувшись от минутного оцепенения, опрометью бросилась вниз по лестнице. Пробежав через двор, остановилась, отдышалась. Пошла медленно, понемногу приходя в себя от невольно подслушанной сцены.