Под той фамилией, которая принадлежала мне до моей духовной смерти под мостом Мойки…
А старшие флотские офицеры так и не попали в Петроград. Они были растерзаны, как адмирал Вирен, заколоты штыками, утоплены в море и забиты прикладами. Тридцать один человек, потому что тридцать вторым был я, мичман, самовольно вписавший себя в этот скорбный список.
Одна мысль до сей поры не дает мне покоя. Ведь это истребление офицеров флота кому-то было нужно. Сужу по тому, что армейских офицеров матросня не трогала, а советская власть никогда не упоминала о трагедии Второго Дня Свободы ни в каких открытых изданиях, не говоря уж об учебниках истории.
Таким оказался Второй День свободы нашей Родины.
Россия — странная страна. Она очень боится собственной истории.
