А вот сегодня и посмотрим, с зельем мне лучше иди без, злобно думает Бриваэль. Злится он на неведомый голос, подсовывающий ему дурные мысли. Он уже ни на секунду не верит, что это его собственные идеи так причудливо находят выход.
А может, все же ты сам уже давно понял, что колдун тебе не друг? Что в пузырьке, из чего сварено оно было? И просто ты забыл, как сам же и разбил этот злополучный флакон
Перед глазами мелькает да, вот в руке зажат округлый пузырек, резкий удар о край полки темная жидкость каплет с нее на пол
«Еще чего. Я отлично помню, что я делал, а чего нет!» Бриваэль еще скептичнее отзывается на неожиданное видениевоспоминание. Может и воспоминание да только вот не его оно, это точно.
«И это записать. Непременно»
Дела его отвлекают от этого, но стоит только снова остаться наедине с бумагами и собой, раскрыть дневниковую тетрадь и взяться за перо
Не пиши ничего в дневник сегодня. Зачем? Ты и так все помнишь, у тебя же такая прекрасная память
Отстань!
Чем поможет оно твоей стране?
Оно поможет по крайней мере мне.
Взгляд падает на рисунок кораблика.
Корабли а сколько их у вас? Зачем корабли на силамарском берегу, когда напасть на вас скорее всего захотят со стороны Краймора?
Что им мешает доплыть по окончании постройки вдоль берега, мимо устий Лэйвии и Кэйхи? Первое пробное плавание к тому же.
Подаришь братцу просто так то, что создал столь большими усилиями?
Что значит подаришь? Гаэль единая страна! Единый народ! И мы с братом
Это ты так думаешь, о благородный Бриваэль как ты можешь знать, о чем думает твой брат? Что нашептать успели ему чужаки с Севера? Чем живет он теперь знаешь ли? Не о чем письма шлет, а каков он на самом деле?
Уйди, темная пакость. Это мой брат, и верю я ему, как себе.
Как знаешь, упрямец или сказать слабак?
Исчезни!
Отзвук холодного смеха. Мерещится или в самом деле гуляет где-то на границе слышимости?
Записывать и правда уже не тянет, но Бриваэль все равно заставляет себя сперва подробно написать про сон и пробуждение, и все мысли попутные, не обходит и ложное воспоминание.
«Точно чужой голос я слышу и знать бы, кому принадлежит он»
Потом снова уходит в чтение.
Смысл прочитанного на этот раз вьется и скользит водяной змеей в мути зеленоватого омута, и государь принимается изучать чьи-то рисунки, приложенные к записям. Рисовал, скорее всего, не сам автор строк, да и сюжеты изображенного мало соотносятся с текстом в основном это сильно стилизованные, но узнаваемые и оригинальные портреты придворных.
Стиль несколько своеобразен, но любопытен, поэтому Император всматривается долго.
Вот ну и физиономии, а, бормочет Бриваэль. Точно птицы носатые Особенно этот, страшен, как ночь без звезд!
Он присматривается к профилю, что особенно пришелся не по вкусу ему своими острыми резкими чертами и вдруг разом узнает, чей это портрет.
«Это же наш отец! А вот этот мальчишка рядом, что показался мне противно-развязным наверняка я сам!» Бриваэль роняет лист, бросается к зеркалу неужто он сам себе покажется таким же отвратительным, как и портреты родичей, знакомых, друзей?
Из хрустальной толщи зеркала на него смотрят его собственные серо-голубые глаза, полные страха выражение это им несвойственно, как несвойственно солнце ночному небу! бледное лицо, искаженное странной гримасой и вторая пара глаз, выглядывающих из-за спины. Чужих глаз белых, как неживой свет нарисованной луны. Хозяина этих глаз не видно на его месте клубится темнота. Оба плеча разом обжигает крапивной плетью, Бриваэль чувствует тяжесть чужих рук, а зеркало бесстрастно кажет туже не просто сумеречную темноту, но темные клубящиеся одежды существа, стоящего за государевой спиной, а после и изжелта-блеклое худое лицо, издевательскую ухмылку, длиннопалые костлявые кисти рук на плечах Бриваэля, впивающиеся когтями в плотный вышитый шелк. Ужас охватывает Императора, тот мигом находит рукоять кинжала у пояса, резко разворачивается, выхватывая клинок из ножен
Раздается гулкий густой звон бьющегося стекла зеркало летит на пол, сбитое резким движением. За спиной никого. Ничего. Пустота.
Я Пустота, что возьмет всех и вся
На шум и вскрик государя сбегается народ слуги и придворные. Впереди всех Вердэн.
Лорд Мааркан? Что тут Д'Арайн смотрит на разбитое зеркало, замечает, как подрагивают руки у Императора, хмурится.
Ничего зацепил случайно, тот безуспешно пытается придать лицу спокойное выражение.
У вас лицо, будто драугра увидели, качает головой Верден.
Почти померещилась ерунда всякая, когда от света глаза резко в тень переводишь, бывает, знаете же
Знаю, все же с сомнением произносит рыцарь. Только вы давайтека на сегодня заканчивайте дела, а то не к добру так утомлять себя, лорд.
Да, да, кивает Император. Его колотит крупная дрожь, а во рту горьковатосолоно стараясь унять эту дрожь, он прикусывает губу до крови.
Вечер. Темнота становится гуще. Ночь спускается на землю. Сегодня тучи, и не видно луны.
Бриваэль вспоминает, что никогда, даже в раннем детстве, не боялся темноты элро вообще не подвержены этому страху, а над страшными байками няньки он смеялся, размахивая игрушечным своим мечом «Всех чудищ победит великий герой! В золотом плаще и с клинком острее когтя дракона, придет и победит! Лоэнанн-Золотой, король-певец, придет! Вот я вырасту и сам стану великий герой, и король в золотом плаще скажет ты мне как брат! Будем вместе править!!»
И сейчас не боится он темноты боится только того, что его клинок безразличен темному туману с когтистыми руками, жгущими, как стрекальца медузы. От голоса, звучащего прямо в голове, не скрыться, и оружие бесполезно. Ни один оберег, ни один знак охранный не действует он уже проверил.
Но тварь молчит.
Долго молчит.
Кажется и нет ее вовсе.
Государь засыпает и снова видит себя на поляне, той самой откуда проснулся, туда и уснул заново.
Трепыхаешься?
Да!!
Это ты напрасно.
Не тебе судить, безликая ты мерзость!
Не безликая смотри. Я могу надеть любое лицо, любую маску! Смотри, глупец!
Существо поднимается, высвобождает руки из рукавов (о Сокрытые, какие же у него когти! И желтоватая кожа исписана какими-то знаками, на которые смотреть едва ли не физически больно) и скидывает капюшон.
На Бриваэля смотрит его собственное лицо да только никогда так мерзко не ухмылялся Император Гаэли, лорд Мааркан, старший из венценосных братьев. Никогда не было в его чертах отпечатка такой злобной жестокости, не кривились так презрительно губы, и глаза не казались полыньями над замерзшим омутом с черной тиной на дне.
Ты слабак, Мааркан. Ты тряпка. Твою страну сожрут стервятники, твое имя развеют золой.
Зачем ты мне это говоришь, оборотень?
Затем. Уступи мне свое место и твоя страна станет величайшей! Покорит все государства, завоюет все земли! Стальной рукой возьмет узду правления надо всем миром!
А что же я?
А тебя уже нет. Есть только я. Смотри, есть ли меж нами разница?
Есть. Ты вообще не создание Богов, ты нежить.
Двойник хохочет, как безумный.
Какая я тебе нежить, безмозглая кукла?!? Твои боги слабаки и идиоты, такие же, как и ты сам! Отдай мне свое место или согласись на вечное мое соседство за твоим плечом и тогда, возможно, еще поживешь в последний раз я тебе предлагаю!
Нет! Бриваэль тянется за клинком, но руки не слушаются его. Подкашиваются и ноги, он падает и последнее, что видит нависшую над ним тварь с его собственным лицом.
Тогда блуждать тебе вечно по этим туманам, откуда нет дороги прощай, глупец, слабак, глупая игрушка. Прощай, бывший лорд Мааркан.
Темнота опускается, туман затягивает саваном
«Наконец-то тишина», думает отрешенно Бриваэль.