– Ты знахарь? – спросила девчонка.
– Нет, конечно. Но кое-что смыслю. Так больно?
Он надавил девочке на бок. Она не вскрикнула, но Вим заметил, как увеличились ее зрачки.
– Боль острая или скорее тупая?
– Тупая…
– Отлично. А так?
Осмотр был более чем поверхностным. Но, похоже, девчонке крупно повезло. Ее сбил бизон, а у нее ни одного перелома – отделалась сильным ушибом. Родилась в рубашке, не иначе.
– Кстати, меня зовут Вим, – сказал он. – Кое-кто называет меня Снусмумрик, но боюсь, тебе это прозвище ничего не скажет.
– Вим?
– Ага. Полностью меня зовут Вильгельм. Дурацкое имя, знаю, отец придумал. В честь одного из братьев Гримм и Гауфа. Вим – так короче… А тебя как зовут?
– Меня? – Взгляд девочки стал отстраненным. – У меня нет имени. Можешь звать меня Белкой.
– Нет имени? – удивился Вим.
Под пристальным взглядом коричнево-зеленых глаз ему стало немного не по себе.
– Я не прошла испытания, – сказала девочка. – Я должна была стать взрослой и получить имя… Но прилетели грохочущие птицы, сожгли селение и унесли людей-кайя.
– Грохочущие птицы? – Вим нахмурился. – Что значит «грохочущие птицы унесли людей»?
– Они пришли с неба, – сказала Белка. – Большие, как мамонт. Крылья растут у них из головы, и машут они ими быстро-быстро. На этих птицах прилетели люди в черных шкурах – они забрали всех кайя.
– Погоди… – Вим вытащил из нагрудного кармана куртки блокнот и карандаш. – Крылья из головы?
– Они грохочут, – сказала Белка. – И хвосты, длинные и тонкие…
Вим неряшливо нарисовал небольшую картинку.
– Похоже? – спросил он, демонстрируя рисунок Белке.
Девчонка с ужасом уставилась на его художества.
– Рисую я не очень, – сказал Вим, оправдываясь. – Но
в целом…
– Ай-я !
В руке у Белки неожиданно оказался нож – вытянутая острая каменная пластинка с обернутой мехом рукояткой. Резким движением девчонка выбила блокнот из рук Вима и тут же набросилась на рисунок, нанося удары ножом. Миг, и блокнот превратился в бумажные лохмотья.
– Эй!
Вим вскочил на ноги. Глаза девочки сверкали. На секунду Виму показалось, что она готова наброситься и на него. Сейчас в сравнении с Белкой даже медведь не казался страшным.
– Э… – Вим замялся. – Зачем ты убила мой блокнот?!
Проклятье… Теперь блокнот годился лишь на растопку. И где теперь искать другой? До того, как китайцы изобретут бумагу, ждать еще несколько тысяч лет. Придется делать заметки на полях книг, а этого Вим не любил.
Белка приподнялась.
– Я убила страшную птицу…
Вим щелкнул языком. Да уж… Убила птицу! Но в какой-то мере так и было – представления о единстве предмета и его изображения характерны не только для примитивных племен каменного века. Эта мысль не покидала человечество на протяжении всей истории. Жрец вуду, втыкающий иголки в куклу врага, или сопливая девчонка перед плакатом поп-звезды обращались к одной идее. А раз предмет и образ едины, то и манипуляции с образом должны относиться к предмету. Дориан Грей смог умереть, лишь убив свой портрет.
Вим поднял блокнот. Куда больше его смутил сам рисунок.
– Грохочущие птицы, значит… Боевой вертолет в каменном веке? Очень мило.
– Боевой кто?
– Как сказать… Вертолет – не живой. Он вроде лодки, которая летает. Ты знаешь, что такое лодка? Специальное бревно, которое выдалбливают, чтобы плавать по воде. Можно, конечно, бревно не выдалбливать – сделать каркас и обтянуть шкурами… В общем, его сделали люди.