1112
Пока мы с Херлбатами обсуждали взаимосвязь власти в науке и обществе, комитет до поздней ночи корпел над написанием коммюнике. Альта Чаро, один из ключевых членов оргкомитета, рассказала, что испытывала проблемы со сном: в 2:30 утра она проснулась одновременно из-за джетлага и восторга от собственной причастности к такому историческому моменту. Альта продолжала работать над заявлением из гостиничного номера, передавая черновики другим членам комитета, пока на рассвете итоговый документ не был готов к публикации. Рассказывая о своей бессонной ночи, Чаро вспомнила высказывание выдающегося профессора Э. Аллана Фарнсворта своего преподавателя по договорному праву в Колумбийском университете: «Побеждает тот, кто первым зафиксирует это на бумаге».
Следующим утром оргкомитет саммита представил миру заявление, в котором резко осуждал Хэ Цзянькуя. В то же время своим заявлением они открыли дверь к «строгому и ответственному» созданию еще большего количества генно-модифицированных детей. Оргкомитет настаивал на том, чтобы клинические испытания на эмбрионах продолжались, но только при «строгом независимом контроле, веском медицинском обосновании, отсутствии разумных альтернатив, долгосрочном последующем наблюдении и внимании к социальным последствиям»
13
Коммюнике подчеркивало необходимость проявлять осмотрительность и осторожность. Но также гласило, что гонка за генетическое изменение человека снова началась. Небольшая группа элитных исследователей, в том числе с серьезным конфликтом интересов, решила вырваться вперед в тот самый момент, когда мировая общественность недвусмысленно просила их притормозить.
Глава 1
Я даже рада, что не оказалась первой
Давайте представим, что история первых в мире CRISPR-малышей началась иначе. Во время перелета из Лондона в Гонконг 33-летний ирландский генетик Хелен ОНил заговорила с сидевшим рядом с ней человеком. Он спросил ее: «Если бы вы могли выбрать одну вещь, за которую люди бы вас помнили, то что бы это было?» Генетик ответила, что хотела бы войти в историю как первый ученый в мире, возвестивший о появлении отредактированного ребенка. ОНил, как и доктор Хэ, который был всего на несколько месяцев старше ее, мечтала продемонстрировать прорывное применение этой технологии. После новостей с саммита ее попутчик нашел страницы ОНил в LinkedIn и написал: «Готов поспорить, вы даже рады, что не были первой».
В воскресенье, через неделю после того рейса и сразу после окончания саммита, я встретился с ОНил на позднем завтраке в Гонконге. Я чувствовал себя вялым, как будто бы с похмелья. Хелен ОНил поведала мне, что в Университетском колледже Лондона у нее была готовая лаборатория со всем необходимым оборудованием для генетической инженерии человеческих эмбрионов, но генетик активно пересматривала свои амбиции и жизненные цели. «Я даже рада, что не оказалась первой, призналась она. Я все еще не отказалась от этой затеи, но надо сделать все правильно. Не хочу оказаться под пристальным радаром людей, постоянно спрашивающих: Что же ты творишь?»
ОНил была разочарована поспешностью и неаккуратностью исследований Хэ Цзянькуя. «Именно такие ученые сжигают мосты для всех остальных», сказала она. В то же время ОНил признала, что на подобную реакцию людей могли повлиять и националистические настроения, недоверие к Китаю и даже расизм. Генетик сказала: «Если бы этот эксперимент проводили в Европе или Америке, его могли бы встретить совершенно иначе».
Несколькими днями ранее, в ходе своей лекции на саммите, ОНил рассказала о двух британских ученых, знакомых большинству присутствующих. Когда в 1978 году Патрик Стептоу и Роберт Эдвардс создали первого в мире «ребенка из пробирки», разгорелась буря негодования: исследование во всю критиковали пресса, Папа Римский и известные ученые. Клинику Стептоу и Эдвардса даже закрыли на два года. Со временем Стептоу и Эдвардс получили частное финансирование и продолжили свои эксперименты, разработав первые методы экстракорпорального оплодотворения (ЭКО), даже несмотря на то что общество ясно просило их остановиться. Работа ученых была отмечена Нобелевской премией, но ЭКО стало распространенной практикой только в 2010 году, 30 лет спустя
1
ОНил рассказала и о другом исследователе, имя которого было мало знакомо делегатам саммита. Индийский врач Субхас Мукерджи открыл экстракорпоральное оплодотворение независимо от Стептоу и Эдвардса. Второй в мире ЭКО-ребенок появился на свет в Калькутте всего через 67 дней после объявления о рождении первого такого младенца в Англии. Доктор Мукерджи впервые применил криогенные методы заморозку и разморозку эмбрионов человека. Но индийское правительство раскритиковало авантюрного ученого. Отвергнутый обществом, Мукерджи покончил жизнь самоубийством
2
Хелен ОНил по-прежнему хочет проводить эксперименты по генной хирургии эмбрионов, чтобы устранять нежелательные мутации, а также «исправлять гены, вызывающие болезни». В лондонской клинике по лечению бесплодия не хватало складских помещений, поэтому они планировали частично избавиться от своей коллекции эмбрионов. ОНил хотела выкупить у этой клиники криогенную емкость с сотнями замороженных эмбрионов. Все эмбрионы были пожертвованы для исследования потенциальными родителями, которые пытались зачать ребенка с помощью ЭКО. Генетические тесты показали, что каждый из эмбрионов был идиосинкразическим, то есть проявляющим различные нежелательные признаки от муковисцидоза до заболевания крови под названием бета-талассемия. ОНил хотела проводить эксперименты с CRISPR и другими средствами для манипуляций с ДНК, чтобы постараться исправить эти генетические заболевания.
ОНил полагала, что в тех случаях, когда эффективных альтернатив попросту не существует, для устранения генетических заболеваний можно использовать CRISPR. По словам генетика, смелый призыв руководства саммита продолжать эксперименты объяснялся чисто техническим фактом: скорее всего, генно-инженерные технологии окажутся крайне эффективными на свежеоплодотворенных яйцеклетках с одной двумя клетками-мишенями. Клинические испытания генной терапии у взрослых имели ограниченный успех, потому что генетически изменить весь организм очень трудно. В среднем взрослый человек состоит из 37 триллионов клеток, каждая из которых имеет собственную ДНК, упакованную в хромосомы. Таким образом, крайне сложно и практически невозможно изменить с помощью CRISPR все клетки.
Большинство эмбрионов, которые ОНил пыталась получить из лондонской клиники, были заморожены в период от трех до пяти дней после оплодотворения. То есть они состояли из 8200 клеток. CRISPR все еще далек от 100 % точности, поэтому ОНил прекрасно понимала, как трудно «исправить» дефектный генетический код в каждой клетке даже такого эмбриона. Тем не менее ОНил уверена, что семьи с генетическими заболеваниями благодаря CRISPR могут получить шанс завести здоровых детей.
Отчаявшиеся люди, которые мечтают о ребенке и изо всех сил стремятся стать родителями, не остановятся ни перед чем. «Ради своей цели они готовы на все», объясняет ОНил. Но в действительности она ни разу не встречалась ни с одной из пар, которые пожертвовали эмбрионы лондонской клинике. ОНил часто думает, нашли ли такие семьи способ завести здорового ребенка или все еще надеются на достижения науки. Некоторые эмбрионы были пожертвованы клинике десятки лет назад, когда редактирование нежелательных генов казалось невозможным. Некоторые из доноров, вышедшие из детородного возраста, могут получить внезапную возможность завести ребенка. Если клинические испытания CRISPR на эмбрионах одобрят в Англии, ОНил представляет буквально, как эти родители будут спрашивать: «У вас есть мои эмбрионы? Где они? Можно ли их исправить?». По мнению генетика, крайне неэтично будет модифицировать гены этих эмбрионов и не перенести их в утробу матери.