Я огляделся.
М‑да... похоже, действительно лабиринт...
Мы находились между двух сложенных из каменных
блоков стен, таких высоченных, что, подняв голову вверх, я разглядел между ними лишь небольшой прямоугольный лоскут серого, безрадостного неба. Будь там хоть какое‑то светило, можно было попытаться определить, в каком мире мы оказались.
А что, если это мой родной мир? Конечно, я ни разу не слышал в нем именно о таком лабиринте. Но кто знает, может быть, на каком‑нибудь острове в Эгейском море... Где находятся развалины знаменитого лабиринта? На острове Крит? Так вот, кто знает, может быть, где‑нибудь в Эгейском море... или в неисследованных джунглях Амазонии... Вдруг этот лабиринт находится прямо в их центре? Возможно такое?
Я уже почти уговорил себя, почти возродил надежду на возвращение в свой мир, и тут она с треском лопнула. С треском крыльев. Именно с ним клочок неба над моей головой был закрыт чьим‑то летящим телом, и телом немаленьким.
В горле у меня как‑то вдруг пересохло, я судорожно сглотнул и посмотрел туда, где только что стояла анимэшка. А ее не было. Она исчезла, очевидно, отправившись на разведку. Спустя несколько мгновений она вернулась, и я ее спросил:
– Дракон?
Она покачала головой.
– Нет. Монстр, здорово смахивающий на грифона. И очень, очень большой.
– Скверно, – прокомментировал я. – А лабиринт большой?
– Угу. Конца и края не видно. Как ты понимаешь, выше двухсот метров я подняться не могла. Но и этого хватило. Блуждать тебе по нему и блуждать...
– Мы в одной упряжке, – напомнил я.
– Я это помню.
Я взглянул ей в глаза. Они ничего не выражали. Совсем ничего. Достаточно красивые, хорошо нарисованные глаза.
Ну хоть, спасибо, не сказала что‑нибудь вроде: «Это меня и печалит». Действительно – спасибо.
– В какую сторону идти?
– Пока определить невозможно. Я не увидела выхода.
– Так что, можно в любую?
– Правильно мыслишь.
Я посмотрел направо, потом налево. Направо ход сворачивал через шагов десять, налево – через пятнадцать.
А разница?
– Пошли направо, – пробормотал я. – Авось пронесет.
– Авось пронесет? Хорошее присловье. Как я понимаю, оно относится к разряду твоих любимых?
– Можешь предложить лучший вариант?
– Нет, – призналась анимэшка.
– Ну, тогда не ворчи. Я иду направо, а тебе было бы неплохо передвигаться несколько впереди и предупреждать о всяких там ловушках, засадах и прочих неприятностях. Думаю, без них тут не обошлось. Не могли хозяева этого лабиринта делать ставку только на то, что попавшие в него, заблудившись, умрут от жажды и голода. Должны они были сделать игру повеселее.
– Возможно, – согласилась анимэшка. Кажется, ей это далось не без внутренней борьбы.
По‑моему, в ней боролась природная честность и желание сказать мне гадость. Природная честность победила. Это меня несколько приободрило. Если ваш противник вовремя не избавился от этой детской болезни, из него, при некоторой сноровке, можно вить веревки. Что ж, запомним...
– В таком случае нам следует соблюдать осторожность. Нам. Поскольку без меня ты неизбежно проиграешь. И об этом надо...
– Да помню я, помню, – раздраженно перебила меня анимэшка.
И исчезла. Очевидно, отправилась на разведку.
Надеясь, что не ошибся, я пошел направо. Причем Двигался я как можно осторожнее, а правую руку держал на рукояти меча, справедливо предполагая, что он может понадобиться в любую секунду.
Понадобился.
Я вполне благополучно миновал уже третий поворот и даже прошел примерно половину открывшегося коридора, как вдруг передо мной возникла анимэшка и крикнула:
– Сзади!
Там была зверюга, здорово смахивающая на лягушку, с меня ростом, с пастью, усеянной крупными зубами.