А шрам? Подняв правую ногу, я закатала штанину. Ты говоришь, она укусила меня за ногу. Но шрам-то где?
Зажил, ответила мама, вертя в руке чашку с кофе. Тебе повезло. Рана очень быстро затянулась.
Я смотрела на нее. За спиной у меня бормотало радио. Два голоса что-то обсуждали наверное, новости.
Но, мам, сказала я. И почему я никак не могу успокоиться? Мне же волки снятся, а не собаки.
Она пригладила рукой волосы.
Доктор Гольдман объяснит лучше, чем я. Не знаю, почему ты так упорно отказываешься показаться ему. Иногда во сне мы преувеличиваем свои реальные страхи. Вот и у тебя собака превратилась в волка. Но это не значит
Ш-ш! Я подняла руку, чтобы она замолчала. Мое внимание привлекло сообщение по радио. Я придвинулась поближе, чтобы лучше слышать.
В чем дело? спросила мама.
Ш-ш-ш! Я склонилась к приемнику.
Нападение произошло вчера ночью в шейдисайдском парке позади школы, вещал репортер. О нем сообщил в полицию Делмар Хокинс с Норт-Хиллс. Он выгуливал собаку вдоль тропинки, ведущей к реке, как вдруг огромный черный волк выскочил из чащи и набросился на питомца. В полиции подтверждают, что собака была зверски убита. На данный момент служители порядка прочесывают парк в поисках черного волка, задействован вертолет. Тем временем
Репортаж продолжался, но слова уже потеряли для меня всякий смысл, слившись в невнятный шум на фоне. Меня прошиб озноб, кровь застыла в жилах, превратившись в лед.
В голове кружились безумные мысли. Вчера ночью мне снилась черная волчица, и в это же самое время в Шейдисайдском парке появился настоящий черный волк. Настоящий черный волк выбежал из чащи и убил чью-то собаку.
Разумеется, это не имеет ко мне никакого отношения. Разумеется, это всего лишь невероятное совпадение.
Тогда почему меня так трясет? Откуда это странное чувство?
Эмми? Что случилось? ворвался в мысли голос Софи.
Я не ответила. Я вдруг вспомнила свою простыню, разорванную в клочья. Схватив маму за руки, я вытащила ее из-за стойки. Ладони у нее были теплые, а у меня ледяные.
Мам, пошли со мной. Я должна тебе кое-что показать.
Она высвободила руки.
Не тяни, сама пойду. Что с тобой, Эмми?
Сейчас покажу, ответила я, направляясь в коридор. Ты должна на это посмотреть.
Ну ладно-ладно. Иду.
Вчера во сне я бежала по лесу, говорила я задыхаясь. Босиком. По грязи. А когда проснулась простыня она была разорвана в лоскуты просто.
Мама не проронила в ответ ни слова. Слыша, как Софи чихает на кухне, я снова схватила маму за руку и подтащила к своей кровати.
Полюбуйся.
Мы уставились на спутанную простыню. У меня отвисла челюсть. Дыхание оборвалось.
Простыня была целехонька.
3
На пороге появилась Софи со скомканной салфеткой в руке.
Все чудесатее и чудесатее. Она подошла к моей кровати, взялась за простыню и вздернула ее так, что она раздулась, как паруса. Послушайся маму, Эмми, покажись доктору Гольдману.
Я хотела возразить, но не находила слов.
Неужели я действительно спятила?
Н-но Софи, пробормотала я, обретя наконец дар речи. Ты же видела, они были рваные. Ну, когда я тебя разбудила. Ночью.
Что? Ты меня не будила. Она пристально разглядывала меня, на ее лице были написаны сочувствие и забота. Она явно беспокоилась. Наверное, тебе это тоже приснилось, Эм. Я не видела твою простыню ночью.
У меня снова возникло это леденящее чувство. Вслед за мамой и сестрой я вернулась на кухню. Мама предложила пожарить яичницу, но мне совсем не хотелось есть. Я села за стол, насыпала в миску кукурузных хлопьев, но не стала заливать их молоком.
Давайте сменим тему, нарочито бодро произнесла мама. Чем сегодня займетесь?
Я в библиотеку, поработаю над докладом по Азии, сказала Софи. Библиотека для нее второй дом. У нее есть укромное местечко в читальном зале за стеллажами, где она любит сидеть, разложив вокруг бумаги, читать и делать записи. Ее уже все библиотекарши знают. Она их любимица. И почему Софи так нравится одиночество? Впрочем, ей лучше знать.
Думаю, это главное наше различие. Я не переношу одиночество. Я компанейская личность. Люблю заводить друзей, крутить романы, тусить, смеяться и отрываться на вечеринках.
Софи красивее меня. Нет, правда. Но у нее и парня-то толком не было. Только с ней это обсуждать бесполезно. Стоит мне поднять эту тему, как она замолкает.
А ты чем займешься? Мама повернулась ко мне.
Радио продолжало бормотать. Вроде бы принимали звонки от слушателей. Интересно, они обсуждают волка? Не желая больше ничего слышать об этом, я выключила приемник.
Кто вообще в наше время слушает радио? Никто. Кроме моего папы. Он всегда держит его включенным, а еще коллекционирует старые приемники, годов эдак сороковых-пятидесятых. Выглядят они странно, но ему нравятся. Он обожает с ними возиться, чинить и полировать.
Мама ждала моего ответа.
Надо занести Эдди рюкзак, неохотно призналась я. Он вчера забыл его в спортзале.
Мама нахмурилась. Она всегда становится недовольной, когда я упоминаю Эдди.
У Эдди сегодня первый рабочий день, добавила я. На кладбище домашних животных в Мартинсвилле.
Ужас, что за работа, скривилась она.
Знаю, гадость, согласилась я. Но ему позарез нужны деньги. Особенно после того, как его отчима турнули из полиции.
И поделом, заявила мама, снова вертя в руках чашку. Избил паренька безо всякой причины!
Я застонала.
Мам, ты же знаешь, что это неправда. Он решил, что парень вооружен. Ошибся, но
И чего ты водишься с Эдди и вообще с этими Ковалями? перебила она. Дэнни Франклин такой славный парень
Мам, оставь Эмми в покое, вступилась Софи. Ты же знаешь, это он порвал с Эмми, а не она с ним. Он теперь встречается с Келли Ньюман.
Мама сощурилась.
И поэтому надо было сразу же сойтись с его закадычным другом?
Беседа принимала неприятный оборот. Я почувствовала, как в груди все закипает. Попыталась сдержаться, да где там! Меня прорвало.
Не твое дело, мам! Эдди не виноват, что он бедный! Что за снобизм, я не понимаю?!
В тот момент, сидя за столом, дергая себя за волосы и кипя от гнева, я, естественно, не могла и представить, что всего через несколько часов мы с Эдди станем сказочно богаты.
4
Закинув рюкзак Эдди на заднее сиденье, я забралась в мамину «короллу». Мама преподает английский в частной академии для мальчиков в округе Дувр-Фоллс, это несколько городишек к югу от Шейдисайда. Занятия там заканчиваются в мае, мама берет отпуск на все лето и в основном сидит дома. А это значит, что машина в полном моем распоряжении.
День выдался жарким, но туманным, словно на дворе не весна, а разгар лета. Мгла стелилась по шоссе, а небо отливало жутковатой желтизной. Стоял ранний субботний вечер, так что машин на дороге было немного.
Мартинсвилль промышленный городишко в пятнадцати минутах езды. Он всегда ассоциируется у меня с сине-белой формой. Мартинсвилльские «Синие Дьяволы» главные наши соперники в футболе и баскетболе.
Эдди сказал мне, что кладбище домашних животных расположено на окраине, сразу за старой сыроварней, где шоссе сужается. Найти его не составило труда. Я проехала по узкой грунтовке вдоль кирпичной стены и уперлась в высокие кованые ворота с табличкой: «Зверюшкин рай».
На маленькой стоянке обнаружилась всего одна машина порядком побитый старый «понтиак» с треснутым задним стеклом. Я припарковалась через несколько участков от него, взяла рюкзак Эдди и направилась к воротам.
За чугунной оградой я увидела Эдди. Опершись на черенок лопаты, он вытирал рукавом вспотевший лоб. Я окликнула его, и он обернулся.
Он пригладил волнистые каштановые волосы. Лицо его раскраснелось наверное, от работы. Он не улыбнулся. Эдди вообще неулыбчив. Но он помахал мне рукой и указал на ворота.