Я чувствую, как он обматывает меня петлями, как искусно словами завязывает узлы. Мидас ловко мной манипулирует. Неужели я считала, что могу одолеть его в им же созданной игре, когда он так в ней поднаторел?
Я чувствую себя совершенно неподготовленной.
Я нужна ему, напоминаю себе я. У меня есть рычаги давления, потому что он хочет, чтобы я успокоилась, а я хочу, чтобы он думал, что все хорошо, пока я планирую побег. Разумеется, я не хочу случайно кого-нибудь убить или позолотить что-то в неподходящее время, раскрыв свою тайну, но не могу я каждый божий день безвылазно сидеть в этой комнате.
Никаких затворов, Мидас, иначе эта комната ничем не лучше клетки, говорю я ему. Все время я буду рядом с твоими стражниками, буду закрывать ладони и руки, а также держаться на расстоянии, но сидеть взаперти здесь я не могу, продолжаю я, вздернув подбородок.
Он смотрит на меня, и мое сердце громко стучит, но я пытаюсь не проявлять нетерпение. И хотя мы оба стоим не двигаясь, я чувствую, что между нами происходит решительная схватка. Чувствую, что в ладони мне врезается острая веревка, когда он тянет и тянет. Если я ему позволю, Мидас меня утащит на дно.
Потому я не отступаю от своего решения. Не пасую. И наконец, спустя еще одну напряженную минуту, Мидас вздыхает.
Драгоценная, я не хочу ссориться. День выдался тяжелым. Да что там месяц. Внезапно он выглядит уставшим, словно эта беседа его измучила так же, как измучила меня.
Мидас подходит и прикладывается поцелуем к моим волосам. Теперь это безопасно, ведь уже наступила ночь.
Тебе нужно немного отдохнуть. Я прикажу принести тебе ужин, и завтра мы поговорим. Он опускает взгляд на корсаж моего платья. Пришлю швею починить твое платье.
Не дождавшись ответа, он поворачивается и выходит из комнаты, а я стою и смотрю на закрытую дверь. Без сомнений, знаю, что он продолжит ломать мою решимость, пытаясь расцарапать до крови. Если вскоре я не придумаю план, Мидас снова вонзит в меня когти, а я не могу позволить этому случиться.
Я должна выскользнуть из его рук прежде, чем он вцепится в меня мертвой хваткой.
Глава 8
Царица Малина
Сверчки. Вот кого мне напоминают мои советники.
Уилкокс, Бартал и Увен аристократы из когда-то процветающих семейств Хайбелла. Они паразиты, которые прыгают передо мной и решаются издавать звуки, только когда им ничто не угрожает.
Мы не можем лишить права на земледелие Дом Бансготов, говорит Бартал. Хмурое выражение идеально подходит его стареющему лицу, поскольку в моем присутствии эта гримаса используется им чаще всего.
Ваше Величество, он прав, соглашается стоящий слева от меня Увен. Эти права были у них на протяжении многих поколений.
Я поочередно поднимаю пальцы, а потом постукиваю ногтями по столу. Он до сих пор пахнет свежей краской. Придворный плотник посмотрел на меня как на сумасшедшую, когда я приказала ему покрыть краской каждый золотой предмет мебели в зале совета, но приказ исполнил.
Потребовалось пять слоев белой краски, чтобы полностью покрыть безвкусный металл, и пять дней, чтобы она высохла.
Разумеется, в тот день мои шпионы сообщили, что Четвертое королевство не ведет войну с Пятым, как я рассчитывала. Наоборот, кажется, король Рот и Тиндалл заключили своего рода временное перемирие. От одной только этой новости я пребывала в дурном расположении духа, но потом услышала про нее. Золотая шлюха еще жива и снова была возвращена Тиндаллу.
Губы вытягиваются в презрительной ухмылке.
Я вручила ее и остальных шлюх на блюдечке с голубой каемочкой Красным бандитам, а пираты все испортили, отдали наложниц, а после сбежали как настоящие трусы. От одной только мысли об этом мое самообладание покрывается изморозью, а внутри обжигает лед.
Мужчины всегда срывают все самые выверенные планы женщин.
Возвращаясь к разговору, я резко качаю головой.
Меня не волнует, как давно у них эти права. Дом Бансготов заявил, что будут платить подать исключительно Тиндаллу, а это государственная измена, отвечаю я.
Царь
Я перебиваю Увена.
Тиндалл, нарочито акцентирую я, отныне не правит Шестым королевством. Им правлю я. Их стрекот стихает, как и всегда. Налоги должны быть выплачены, а иначе будут пожинать последствия. Бансготы задержали оплату на три недели и притом пропустили все попытки собрать деньги. Потому они потеряют права на земледелие, и я передам их Дому, который верен своей царице Кольер.
Все трое таращатся на меня, а я подавляю раздраженный вздох.
Контроль, который я установила над Хайбеллом, мягко выражаясь, условный. Я каждый день стараюсь добиться успеха, укрепить свою власть и навлечь позор на Тиндалла, но сопротивление, похоже, только усиливается. Знать разделилась. Дома, которые в прошлом были верны моему отцу и его отцу, теперь плюют им в лицо и отвергают меня. А все потому, что Тиндалл ослепил их богатством.
Вот почему я перекрыла им доступ к золоту, ограничив ежемесячные подачки.
Но все же от каждого моего ответного хода я словно утрачиваю влияние, и это приводит меня в бешенство. Сначала крестьяне, а теперь и аристократы.
Но я заставлю их подчиниться. Я должна.
Передайте права на земледелие Дому Шарин. Они могут сохранить соглашение на поставки урожая Хайбеллу, а еще мы отправим им тележку золота, дабы отблагодарить за верность, произношу я, теребя подбитый мехом воротник на платье.
Увен поджимает губы, однако покорно записывает распоряжения.
А теперь Меня перебивает стук в дверь. Войдите.
В зал просовывает голову мой стражник.
Прошу меня извинить, моя царица, но к вам прибыл вестник.
Откуда?
Из Пятого королевства.
Я чувствую, как напрягаются советники, и в тревоге у них перехватывает дыхание.
О, Тиндалл наконец-то убедился, что я сбросила его со счетов, говорю я. Приведите вестника. Здесь я его и приму.
Проходит несколько неспокойных минут, а я продолжаю барабанить ногтями по столу. Мой дорогой супруг наконец-то соизволил осознать, что его власть над Хайбеллом была оспорена. Я одновременно испытываю и радостное волнение, и предвкушение перед тем, каким окажется его ответ.
Именно этого я и ждала. Шахматные партии между королями и королевами никогда не бывают скучными, а я давно желала выступить против Тиндалла.
Когда в коридоре раздаются шаги, я начинаю стучать пальцами несколько сильнее. Я опускаю взгляд туда, где стерлась белая краска, теперь застрявшая под моим ногтем. В груди зарождается чувство досады, когда я замечаю золотую полосу, проступившую через царапину на столе. Одна ошибка и в мгновение ока пять слоев краски разрушены. Клятый металл насмехается надо мной, издевательски улыбаясь в ответ на мой свирепый взгляд.
Ваше Величество?
Я смотрю на открытую дверь, два стражника сопровождают вестника. Он одет в золотые доспехи и тяжелый плащ, на который налипли неровные комки снега, напоминающие белую колючую ежевику.
Посмотрев в его обветренное лицо, я тут же его узнаю.
А, Гиффорд. Как вижу, по-прежнему доставляешь послания Мидаса. Никакого продвижения по службе?
В знак приветствия смуглый мужчина кланяется, не обратив внимания на мою остроту.
Продвижения по службе не нужно, когда исполняешь волю самих богов.
В ответ на это я приподнимаю белую как снег бровь.
Богов? О богини, сначала Тиндалл поднялся в положении, став царем, а теперь он бог? Сколько золота ему это стоило? спрашиваю я, с иронией скривив губы. Чувствую на себе неодобрительный взгляд Уилкокса, но это лишь сильнее меня веселит.
Гиффорд качает головой, но взглядом не выдает своих дум.
Не такое уж это богохульство, Ваше Величество. Только боги предопределяют и благословляют монархов. Выполняя волю царя, я исполняю и волю богов.