Владка, совсем крыша поехала? Ты чего простыни запихала в кипяток? Ты не видела, что там кровавые пятна? завелась соседка по корыту.
Откуда там кровавые пятна? удивленно спросил он.
Вот дуреха, захохотали женщины, Оттуда. Давай сюда, может еще спасти можно.
Женщина вырвала у него простыню, посыпала бурое пятно каким-то порошком и принялась быстро его тереть.
Давай сюда все постельное. Сейчас испортишь все, и мешок кидай, скомандовала она, Совсем голова не варит у тебя, подруга. Бери вон мешок с портками, мужикам плевать, остаются у них пятна или нет, главное, чтобы не воняло, и вши все передохли.
Вши? у него глаза на лоб полезли.
Они самые, снова захохотали товарки.
Вот те здрасте, а он никак не мог понять, почему он весь чешется, думал, что грязный. Только после ванной со щелоком полегче стало, а оказывается тут полно всяких насекомых. Да уж, в книжках о попаданцах такого не было. Вот попадали они в другой мир, ну побитые, ну может с травмами, но чтобы вот сразу такое паразиты, не было еще такого.
К такому меня жизнь не готовила, проворчал он.
Правда, вспомнил Влад, они как-то всей ротой завшивели в армии, да иногда и на заданиях всякое могло завестись, если не мыться по несколько недель. Надо было вспомнить, чем спасались от такого, помнил, что живность не переносила дегтярного мыла. Интересно в этом мире есть такое? Он стирал чьи-то портки и размышлял о несправедливости мира.
А почем стирка белья? спросил он у соседки.
Пять копеек постельное, десять сорочки шелковые и батистовые, три копейки одежа всякая, и две копейки портки, ответила она, не удивляясь его вопросу. Все уже поняли, что у Владки с головой беда.
За одну вещь? спросил он.
Нет, за тюк, помотала она головой, Если бы за одну вещь, то мы бы богачками были бы все.
Прачки опять принялись хохотать, наперебой рассказывая, чтобы они сделали, если бы получали такие деньжища.
Эх, Владка, здорово тебя в этот раз муженек приложил, совсем все забыла, ладно хоть разговариваешь, и разум весь не растеряла, пожалела ее товарка, Жаль, что жить с таким приходится. Да чего уж говорить, и наши мужья не ангелы, и поколачивают, и к бутылке приложиться любят, а кто и гульнуть любит, ну хоть так по голове не бьют.
Всех что ли бьют? обалдел он.
Конечно, удивилась прачка, А как же без этого семейная жизнь, и бабок наших лупцевали и матерей, и дочерей будут.
Жесть, он продолжил мутызгать чьи-то портки, А уйти или выгнать такого мужа нельзя?
А ты где жить то будешь с дитями, если от своего уйдешь? спросила другая толстая тётка в одной сорочке на голое тело.
Вот еще я уходить не буду, а его выгоню, помотал головой Влад.
И жить будешь без мужа?
Да, кивнул он.
Без мужа могут только вдовы жить, а больше никому нельзя без мужа жить, ответила тощая, как доска прачка, та вообще стянула с себя сорочку и стояла в одной юбке, Даже старые девы одни жить не могут, их к родственникам пристраивают.
Это почему это нельзя жить без мужа? спросил он удивленно.
Потому что все будут тебя считать гулящей бабой, сказала, как отрезала тощая.
А что плохого в гулящих бабах? поинтересовался Влад.
Он вдруг подумал, что можно было бы и монетизировать некоторые особенности своего нового организма.
Народ вдруг замолчал, оторвался от стирки, и посмотрели на Владку с какой-то жалостью и недоумением, дескать, убогая, чего с нее возьмешь.
С того, что тебя соседи уважать не будут, мальчишки камнями кидаться станут, могут и дверь твою измазать чем-нибудь, и снасильничать любой, кто захочет, и к твоим детям станут плохо относиться, и дочку никто замуж не возьмет, заголосили бабы наперебой, И вообще, как так без мужика жить? Это же опора и защита, да и денег они больше зарабатывают, чем мы бабы.
Да уж, опора и защита, и деньги великие, Влад почесал заживающую голову.
Терпи, Владка, все так живут.
Терпи, пока не убьет? А кому нужны будут мои дети-сироты? спросила она у всех.
Бабы замолчали, и уткнулись в свои корыта, никто не захотел отвечать ему. Все так живут, и ты живи, вот и весь ответ.
Он повесил постиранные портки на веревку и взял следующий мешок с бельем. Жрать хотелось невероятно, не есть, а именно жрать. В животе утробно заурчало, завыло. Кто-то из товарок сунул ей в руки сухарь. Он его практически полностью запихал в рот, жевать деснами и дырявыми зубами было больно, но голод был сильней.
Ты бы его хоть размочила, кипятка то полно, сказала приятельница, Опять вчера голодная спать легла?
Не помню я вчерашний день, да и остальные тоже не помню, ответил он.
На заднем дворе появился страшный маленький корявый китаец, и начал браниться на женщин на смеси русского и китайского языков. Орал, что работают медленно, а там белья еще много принесли.
Ты чего, корова, встала и жуешь? накинулся он на Владку.
Есть хочу, ответил попаданец ему.
И тут же получил тычок в плечо.
Эээ, ты чего совсем оборзел? возмутился Влад, потирая плечо.
Китаец снова замахнулся, чтобы ударить, но получил мощный хук с правой, от которого он полетел в корыто с водой. Там его тощая пятая точка и приземлилась, устроив небольшой потоп во дворе. Прачки начали хохотать, а китаец пытался выбраться из глубокого корыта, барахтаясь ногами и руками. Он что-то верещал на своем языке.
Убирайся, убирайся, заорал он, И чтобы я тебя тут больше не видел.
Ага, сейчас, деньги только за работу заплати.
Женщины притихли и перестали веселиться.
Ты ничего не заработала, орал он, Убирайся.
Вдруг у Влада всплыли в голове чужие воспоминания: вот она стирает батистовые блузки, а ей платят, как за постельное, вот обвиняют, что она испортила вещь, и не отдают денег за весь рабочий день. Некрасивыми картинками нарисовалась работа в голове прошлой хозяйки тела. Обманывал и дурил каждый раз китаец Владку, да еще лишний раз старался или ударить ее или схватить за какую-нибудь выдающуюся часть тела.
Ты мне сейчас за все заплатишь, сказал Влад и выдернул китайца из корыта.
Пошла вон, корова, я тебе ничего не должен, ты мне вещи испортила, продолжил верещать китаец.
Ага, сейчас, он тряхнул несколько раз коротышку, Денег давай, иначе, я тебе сейчас такой ущерб учиню, что ты долго будешь с клиентами рассчитываться.
Китаец потянулся к палке, которая висела у него на поясе, и тут же был опрокинут назад в корыто. Влад его развернул к себе спиной и принялся топить в воде, периодически вынимая его оттуда, чтобы уж совсем не захлебнулся. Во дворе стояла тишина, женщины перестали стирать и только наблюдали за происходящим. Китаец не мог справиться со здоровой Владкой.
Ну, что, деньги отдашь, все, что я заработал? спросил он у него, вытаскивая узкоглазого из корыта.
Китаеза закивал головой, и Влад его отпустил. Коротышка полез за пазуху и вытащил кошелек, отсчитал две копейки и положил на руку прачке.
А за все остальное? За батистовые рубашки, за якобы испорченную вещь, за припрятанные мешки? Считай, давай, а то опять мыть тебя буду.
Владка все ему припомнила, и китаец все выкладывал и выкладывал ей на ладошку монетки.
Сколько стоят у вас услуги проститутки? спросил попаданец.
Десять копеек, ответил китаец.
Клади еще десять монеток, сказал Влад, кивнув на руку.
За что? У нас с тобой ничего не было, возмутился коротышка.
За то, что ты своими грязными лапами меня мацал.
Девки за потрогать две копейки берут.
Тебе все дни посчитать? Владка улыбнулась нехорошо своими пеньками.
Китаец зло кинул ей десять копеек на ладошку. Получилось весьма недурно.
И бабам вечером все правильно, чтобы выдал, а то приду и утоплю прямо в корыте. Понял? Владка тряхнула китайца.
Я тебя встречу в каком-нибудь темном углу и убью, зашипел китаеза.
Со своими огрызками что ли?
Тебе повезло, что моих братьев на месте нет, а то бы мы тебе задали, потряс узкоглазый кулаком.