В этот самый миг темная фигура перемахнула через окружавшие нас камни и приземлилась перед нами с грохотом, неумело сжимая в руках тяжелую железную палицу.
Глава 8
Пока надсадно колотилось сердце, я поняла, что все еще способна изведать настоящий страх. На один мучительный миг я застыла, приросла к земле, а потом, отлепив язык от неба, выдавила, не веря своим глазам:
Федра?
Она ответила: Ариадна! стараясь говорить уверенно, однако нотки легкого безумия, болезненного веселья выдавали ее возбуждение.
Как ты Где?.. Ты видела?.. Кто-нибудь?..
Я силилась задать десяток вопросов, смешавшихся в гортани, но не вышло ни одного.
Пока я с трудом подыскивала слова, Тесей забрал у Федры палицу мягко и неторопливо. Насторожившись, изготовившись, он обводил взглядом темную даль и прислушивался, хоть до меня доносился только грохот прибоя, разбивавшегося о скалы внизу, да учащенное дыхание Федры.
Никто не придет, высокомерно заявила она ему. Дворец спит. Все напились и храпят теперь, как свиньи. Даже стражники, как один, спят, уж поверьте. Проснутся только с рассветом, у нас еще несколько часов.
У нас еще несколько часов. У нас?
Крадучись, царевич обогнул скрывавшие нас камни и, почти сливаясь с тенью, гладкий, как тигр, стал осматриваться вокруг. А пока он ходил дозором, я, схватив Федру за руку, прошипела:
Что, Зевса ради, ты тут делаешь? С ума сошла?
Не больше твоего! ответила она раздраженно, отчего колкость эта прозвучала лишь острее.
Откуда ты узнала, где мы? допытывалась я.
Я пошла за тобой, заявила сестра строптиво, хоть и не без гордости, ведь ей удалось так меня удивить! Пошла за вами с Дедалом, а потом за тобой в тюрьму. Я поняла, чего ты хочешь, поняла, что ты, едва взглянув на Тесея, решила помочь ему бежать. Но не волнуйся, добавила Федра, тебя видела только я, а меня не видел никто. Ты вот не догадалась даже.
Пошла, значит, за мной? Тогда где ты была столько времени?
Она вскинула брови.
Слушала.
Я и рассердилась, и испугалась, и немало смутилась как легко младшая сестра обхитрила меня! А она стояла под луной, выпрямив спину, маленькая и хрупкая, но такая яростная. Я вздохнула. Все бы отдала, лишь бы Федра в этом не участвовала. Если она попадет в беду, то по моей вине.
А где палицу взяла?
Хватило ей безрассудства забраться в оружейную? Пожалуй, я уже ничему не удивилась бы.
Это моя, вмешался Тесей.
Я подскочила. И не заметила, что он вернулся, так неуловимы были его движения.
Никого, она правду сказала. Дворец и в самом деле спит? спросил он уже у Федры.
Стоило Тесею к ней обратиться, как свирепость сошла с лица сестры, и голосом нежным, как сливки, она уверила:
О да, спит мертвым сном после вечерней пирушки. А палицу твою я забрала в кладовой, куда поместили дары из Афин.
Нутро мое сжалось. А если обнаружат, что она пропала? Но Тесей, кажется, не беспокоился, а палица казалась естественным продолжением его руки, и я опять почувствовала себя защищенной.
Эта палица и сделала меня афинским царевичем, сказал он, и голос его напомнил мне прохладный поток, омывающий камни, стремительный, обладающий независимой силой. Без нее меня бы тут и не было. Спасибо, что возвратила ее мне, добавил он, обращаясь к Федре, и я даже в сумраке увидела, каким густым румянцем она залилась.
А дальше расскажешь? спросила она почти застенчиво.
Сестру разрывали противоречивые чувства, я видела, она и торжествовала, гордясь собственным бесстрашием, и робела против обыкновения, предлагая Тесею продолжить рассказ, который подслушала, не известив нас о своем присутствии.
Он улыбнулся.
Конечно. В Афинах я зажил счастливо подвиги мои остались позади, а впереди ждало блестящее будущее. Но только я взялся за дела царевича начал заниматься скотом, споры разрешать, да и просто наблюдать за Эгеем, стремясь стать таким же великим царем, как до нас докатился рокот близкой войны. Паллантиды собирались идти на Афины они и так досадовали, что Эгей занимает трон, а теперь у него еще и сильный наследник появился. Эти пятьдесят сыновей Палланта, которому мало было своей части Аттики, надеялись заполучить Афины после смерти Эгея. А теперь, раз их надежды растаяли, решили взять город силой.
Паллантиды и убили вашего брата. Всегда эти завистники злились на чужой успех и пришли в ярость, когда Андрогей победил на играх. Заманили его в горы, где разгуливал буйный бык, и там ваш брат встретил одинокую смерть. Так знайте, я перебил Паллантидов одного за другим, всю полусотню. На глазах у отца их Палланта, а потом сразил и его самого. Смерть вашего брата отомщена моими руками.
Я холодела, слушая о Медее. А теперь во мне пылала гордость, странным образом смешанная со стыдом. Гордость оттого что герой, который стоял передо мной и так буднично повествовал о своих удивительных подвигах, уничтожил убийц брата. Стыд оттого что по воле моего отца героя этого доставили сюда в цепях расплачиваться за смерть, уже им возмещенную.
Словом, я избавил Афины от новой угрозы, дал людям надежду и веру, что на смену Эгею придет такой же честный правитель. И все-таки город, как туманом, объят был страшным унынием. Куда ни глянь на лицах тоска и безысходность. Куда ни поверни слышен женский плач. Я спросил отца: Что так тревожит наших граждан? Что заставляет плакать, стенать и скрежетать зубами? Город процветает, живет по справедливым законам и под нашей защитой. С чего им предаваться отчаянию?
Глубокие морщины, изглаженные в последнее время беспечной радостью, врезались теперь в постаревшее лицо отца сильнее прежнего. Заговорил он, не глядя мне в глаза. Тесей Окажись ты здесь, может, мы бы и справились. Без малого три года назад Минос, царь Крита, послал на Афины свой могучий флот, и устоять мы не могли. Критские корабли растянулись по всему горизонту, паруса победоносно раздувались, воины держали наготове ясеневые копья и крепкие щиты, стрелы сыпались градом, блистали на солнце устрашающие мечи. Грозное оружие он нацелил на нас, слишком грозное. Мы сражались. Сражались храбро и могли бы Миноса прогнать, ведь отвага афинян могущественней всех критских богатств. Но Зевс помог своему сыну Миносу и по его просьбе наслал мор на Афины.
Воспоминание об этом заставило Эгея ненадолго умолкнуть. А потом он заговорил так тихо лишь напрягая слух, я слышал его ужасные слова.
Сильнейшие наши воины умирали как мухи. Мы не успевали сжигать их, и серые тела громоздились на берегу, издавая зловоние, будто рыба, гниющая на солнце, которой наловили слишком много не съесть. Болезнь разила афинян за считаные часы, и так было повсюду. Сотни мертвых превосходили числом живых, мы не успевали совершать погребальные обряды так быстро умирали люди, и стон неупокоенных душ смешивался с воем убитых горем живых. Эгей рассказал, запинаясь, что город не выстоял пришлось уступить, иначе погибли бы все афиняне.
Тесей описывал жуткие бедствия, которые моя семья причинила его народу, а я в эту минуту всей душой ненавидела Миноса, отвращение билось и ворочалось внутри, словно чудовищный зародыш, кошмарное дитя гораздо страшней рожденного моей матерью. Минотавр за год пожирал несколько человек, а мой гнев, казалось, способен разом обращать в пепел целые города.
Но сколько Миноса ни ненавидь, я все же его дочь, и Тесей воспринимал меня именно так. Полагая, что я предана и Криту, и Миносу, а значит, только рада страданиям Афин. Заплачу он сочтет меня лгуньей. И я, стиснув зубы, слушала дальше.
Отцу больно было даже говорить об этом, но он объяснил и почему сдался, и на каких ужасных условиях твой отец согласился заключить мир.