— Я улыбаюсь, но… Когда я сюда вошел, мне стало немного грустно. Жаль, что у меня нет такой женщины с очередной дочкой… — Он обвел рукой вокруг живота.
— Сыном, — сурово проговорил хозяин.
— Да, да, сыном… И таких маленьких крикливых созданий, которых везде полно, во всем доме… Тебе не жаль? Не боишься все это бросить?
Делен не знал такого Глорма.
— Жаль.
— И ты едешь со мной?
Хозяин огляделся по сторонам.
— Я же сказал, поговорим позже… Нет, Глорм. Я никуда не еду.
До великана не сразу дошел смысл его слов.
— Не едешь?
— Нет. Я хотел тебе помочь и потому собрал здесь всех, посылал письма… Сперва я даже хотел, мне стало не хватать гор, вольной жизни, женщин… ну, всего такого прочего. Дождя. Но потом…
— Погоди. Ты хотел помочь. А тебе не пришло в голову, что я решаюсь вернуться в Громбелард, рассчитывая на поддержку старых товарищей? Что без тебя, без Тевы все это не имеет никакого смысла?
— Ну… нет. Из писем Рбита ничего такого не следовало. Я думал, что не имеет значения, какое решение я приму, поскольку вы двое и так возвращаетесь в горы. Ты никогда не давал мне почувствовать, что я незаменим.
— Не давал?
— А ты считаешь, что да? Ты ценил меня, я это чувствовал, но — что без меня никак? Нельзя без Рбита. Только его никто тебе не заменит.
— Ты мне нужен.
— Да. Но не тебе одному. Для кое-кого другого я действительно незаменим.
— Ты говорил с Алией?
— Как раз нет. Я хотел решить сам. Полностью сам, своим умом. Сделать что-то не потому, что жена меня об этом просит. Она ничего не знает, но что-то предчувствует и начинает беспокоиться…
Делен неожиданно наклонил голову и, улыбаясь, посмотрел на половицы.
— А я не могу дождаться того мгновения, — продолжил он, — когда скажу ей, что никуда не еду, ибо я — отец и муж… и только потом чей-то друг. Не могу дождаться.
Он поднял взгляд и спокойно посмотрел в глаза бывшего командира, который ничего не говорил, только слушал.
— Всю жизнь я завоевывал женщин. Разных, каких угодно… А теперь я хочу быть королем всех завоевателей на свете: тем, кто во второй раз завоевал собственную жену.
Существовала тень, которая много раз исходила из Полос Шерни, проникая в чьи-то сны. В последнее время она все чаще проникала и в явь. Глорм только что познакомился с Алией, но без труда представил себе ее улыбку и выражение глаз… Голос, из которого исчезло всяческое беспокойство. Толстощекий человечек на табурете как раз сейчас давал собственной жене нечто, в чем когда-то… другой женщине… отказал другой мужчина. Отказал ей и себе. А потом уже было слишком поздно для улыбки и голоса, и выражения глаз… Было слишком поздно для всего.
— Хватит разговоров. Это тебе от брошенного командира и друга, — сказал Глорм, подходя ближе.
Делен врезался спиной и затылком в стену — удар смел его с табурета, словно набитую сеном подушку. Тряся головой, он не мог сосчитать костей собственной челюсти и не знал, есть ли у него еще затылок. Потом увидел наклоняющегося к нему гиганта.
— А это уже только от друга.
Его подняли под мышки и поставили на ноги. Делен почувствовал легкий хлопок по лопатке, а на голове — прикосновение большой лапищи, которая расчесала ему волосы. Он поднял руку, чтобы стереть с губ кровавую слюну.
— Не знаю, как я без тебя справлюсь, — сказал вежливый гость, снова останавливаясь в дверях, — но тем более не знаю, как я смог бы вернуться в этот дом и рассказать сиротам и вдове, что с тобой случилось несчастье.