Ну, поощрил учитель.
Все глубоко вздохнул Замирайло. Я больше ничего не знаю.
Учитель задумался, покусывая суставы пальцев.
Я думаю, что все это вздор. Просто случайное совпадение. Кому, спрашивается, может понадобиться жизнь Андриевича Ну-с А теперь приступим к правилу товарищества. Кого бы мне вызвать?..
Вдруг с места поднялся Красильников и взволнованным голосом спросил Замирайло:
Замирайло! А какого цвета было одеяло у Андриевича?
Синего, с готовностью ответил Замирайло.
Синего? Гм Странно. Очень странно, потирая лоб, прошептал Красильников.
Что тебе странно, Красильников? удивленно спросил учитель.
Такое странное совпадение. Как вы знаете, господа, дом моего отца стоит на Проломной, ярдах в четырехстах от реки. А у нас есть собака Тигр. И этот Тигр вечно шатается по окрестностям и всегда норовит притащить какую-нибудь дрянь: то кусок дохлой кошки, то обглоданную кость. А вчера он является домой и приносит в зубах кусок синего одеяла. И на куске какие-то красные пятна, запачканные землей. Тигр положил обрывок на пол и стал слизывать красные пятна
Красильников потер ладонью лоб и умолк.
Всё? спросил учитель.
Всё.
Да, все это странно. Ну, я думаю, его родители сами все выяснят. Итак: правило товарищества Вызовем мы
Теперь мне многое делается ясным, громко сказал Грачев, ни к кому определенно не обращаясь.
Что тебе ясно? встрепенулся учитель.
Грачев встал и начал уверенным, полным тайного значения тоном:
Вчера я зашел к Красильникову взять у него учебник арифметики. У меня мою книгу кто-то украл (мне говорили, что в городе действует какая-то шайка), а я хотел во что бы то ни стало приготовить на сегодня урок Захожу к Красильникову, он сидит, учит правило товарищества. Поговорили о том о сем, об арифметике Вдруг он рассказывает: «Понимаешь, говорит, наш Тигр принес странный обрезок одеяла». «Обрывок, поправляю я, а не обрезок» Ведь ты, Красильников, настаивал на том, что это обрезок?
Настаивал, с готовностью согласился Красильников, и сейчас настаиваю. Кусок одеяла, именно срезок от целого, и нож, очевидно, был очень острый, потому что без рваных мест.
Все-таки что же тебе ясно? переспросил Грачева учитель.
Когда он показал обрывок или там отрезок, я и говорю: «Постой, да ведь это одеяло Андриевича. Я у него как-то был, сидел на кровати и как раз обратил внимание на цвет и рисунок одеяла» Мне как-то сразу сделалось беспокойно. «Знаешь что, говорю я. Пойду-ка я к Андриевичу, лучше у него возьму арифметику. Кстати же и проведаю его, как он живет». Попрощался с Красильниковым, иду
Да, это верно, подтвердил обстоятельный Красильников, он со мной попрощался и пошел
Не мешай, Красильников, раздался гул голосов.
Иду Прихожу к Андриевичу, встречает меня ихняя домоправительница Как известно, господа, Андриевич сирота, сын очень богатых родителей, и живет он у своего холостого опекуна. «Что вам?» спрашивает меня домоправительница и все этак подозрительно на меня поглядывает. «Андриевич дома?» спрашиваю. «Нет его, нет, и неизвестно, когда будет». И видно, что старая ведьма старается как можно скорее спровадить меня со двора. Вдруг вижу я, из дому на крыльцо выходит цыган Манюк, про которого говорят, что он конокрад и занимается вообще всякими темными делами И вдруг тут меня будто что в бок толкнуло. «А я, говорю, к Андриевичу пришел по делу. Мы, видите ли, устраиваем любительский спектакль, и нам нужно для занавеса синее одеяло Андриевич говорил, что у него есть, обещал дать». Она ка-ак рассвирепеет. «Уходите, кричит, никаких одеял не могу вам дать! Молодого барина нет, а я без него не могу его вещей давать». А меня как будто кто-то в бок толкает. «Мадам, говорю я. Я этого одеяла и не собираюсь брать с собой, вы мне только покажите его, годится ли?» Тут она взвизгнула, схватила меня за плечи, вытолкала и захлопнула калитку перед самым моим носом.
Гм!.. промычал учитель. Замирайло! Выскажи свое просвещенное мнение
Что ж я скажу, Александр Николаевич, скромно встал Замирайло. Я ничего не знаю, а только у Андриевича в будущем большие деньги, и опекуну выгодно отделаться от бедного Николая
Так ты думаешь, что это опекун говорил с Манюком за твоей спиной?
Уверен, бодро сказал Замирайло.
В котором часу это было приблизительно? спросил учитель.
В десять часов утра или немного позже.
Ну так поздравляю вас: я был вчера около этого времени на вокзале и видел опекуна Андриевича я его немного знаю в лицо. Он сел в десятичасовой киевский поезд и уехал.
Это сообщение учителя произвело большое впечатление. Все притихли. Воспользовавшись паузой, учитель снова развернул журнал и сказал:
Кого же бы нам сейчас вызвать?..
Понял! вдруг раздался голос Азебашева Степана. Теперь не буду больше ломать себе голову.
Над чем это, Азебашев? Над чем ты не будешь ломать голову?
Да это пустяк, Александр Николаич. Но все-таки меня он удивил. У меня есть товарищ, сын начальника станции И он вчера утром позвал меня покататься на маневрирующем паровозе. Сели мы паровоз стоял на запасном пути, сзади десятичасового пассажирского, вдруг раздается третий звонок, пассажирский трогается, и только что он тронулся, как на площадке показался пожилой господин с чемоданом, открыл дверцу площадки да и выскочил с нашей стороны, то есть с противоположной перрону. Схватил чемодан да, сделав маленький крюк, помчался в город.
Вздор ты говоришь, Азебашев; если, как я тебя понимаю, это был опекун Андриевича, то как он мог через полчаса попасть на реку и встретиться с Манюком, если от вокзала до реки езды на извозчике не меньше часу. Просто совпадение. Ну, мы все тут болтаем, а час уже скоро кончается. Ну-с, пусть нам расскажет о правиле товарищества Батуричев, что ли.
Батуричев встал, помолчал немного и сказал:
Правилом товарищества называется Нет, не могу припомнить! Может быть, это и пустяк, может, это и не имеет отношения, но сказать я обязан.
Учитель был чрезвычайно удивлен таким продолжением «правила товарищества»:
Что это ты там бормочешь, Батуричев? Что ты обязан сказать?
Вчера утром, Александр Николаевич, я встал очень рано. Хотя было воскресенье, но, думаю, встану, поучу хорошенько правило цепное и товарищества, а потом пойду гулять а около нашего дома помещается гараж, оттуда можно брать автомобили. Смотрю, стоит автомобиль, весь в пыли, а около ходит шофер и о чем-то разговаривает с механиком. Я тоже остановился около автомобиля, любуюсь машиной, слушаю. «Чего ж он так гнал тебя?» «Бог его знает. Я стоял у вокзала, вдруг он подбегает, с чемоданом, пожилой такой, верно, чем-то озабоченный, вскакивает в мотор и говорит: «Поднимите верх и, не жалея машины, летите к реке, пятьдесят рублей на чай получите!» Я и погнал. Около реки из-за кустов вышел какой-то чернобородый, и они о чем-то заговорили А я уехал». Не знаю, почему мне запомнился этот рассказ шофера, но я
Резкий звонок, возвещавший окончание урока, прозвучал в коридоре. Все облегченно вздохнули. Учитель сделался задумчив.
Да, любопытная история, любопытная. Хотел бы я знать, что случилось с Андриевичем и где он сейчас
И вдруг встал доселе молчавший и погруженный в чтение какой-то раскрашенной книжки Авилов Антон.
Александр Николаевич, простодушно спросил он. Вы, кажется, хотите знать, где сейчас Андриевич?
Да! А ты разве знаешь?
Я, когда шел сегодня утром в гимназию, встретил его. Он сказал, что его опекун заболел и он должен бежать в аптеку и сидеть около него.
Чего ж ты раньше молчал, чудак? удивился учитель. Мы тут целый час толкуем об Андриевиче, а он
А я не слышал. Я читал книжку Арифметику Киселева читал. Так увлекся, что и не слышал, о чем говорят.
Экая досада. А вы, господа, вечно какие-нибудь глупости выдумаете. Почудится им какой-нибудь вздор, они и пойдут расписывать, только время даром отнимают