Эта свадьба была самая пышная из всех; музыканты, привезённые князем, играли такую музыку, какой ещё на свете не слышали; даже у старых панов кровь разгорелась, да так, что они едва не пустились плясать с молодыми служанками! В разгар веселья молодой зять велел запрягать, сердечно со всеми простился, усадил невесту в карету и помчались горделивые кони, только грохот поднялся. Рыба же так и не появилась.
Думали приятели богатого земана, что он снова примется с ними кутить да на охоту ездить словом, заживёт, как раньше, однако земан уж раскаялся; решил сберечь деньги, чтобы снова не впасть в бедность. Слову своему он остался верен. Одно только мучило земана и его жену: не знали они, что с их дочерями. Мать часто плакала о том, что осталась совсем одна словно липа, у которой отсекли молодые побеги.
И услышал бог её мольбы подарил ей сына; и сам земан, и его жена благодарили господа за этот дар с не меньшей радостью, чем за первых детей; радовались, глядя на мальчика, и потому назвали сына Радовид. Мальчик рос красивым и высоким. Отец научил его тому, что сам умел, и с оружием обращаться научил, и вырос из мальчика парень не хуже прочих. Был он единственной радостью своих родителей, и те ждали, что он станет покоить их старость.
Земан строго-настрого наказал слугам спрятать от Радовида всё, что напомнило бы о дочерях: пусть молодой Радовид про сестёр знать не знает. Но у всех приятелей мальчика сёстры были, и он стал спрашивать, почему у него их нет. Родители отговаривались: не у всякого-де брата сёстры бывают, вот и у него нет, но Радовид заметил, что у родителей смута на душе, а у матери слёзы на глазах, и не поверил. Была у него старая нянька, она ещё его сестёр растила; нянька не могла ему отказать. Долго Радовид её упрашивал, и старушка рассказала, что сталось с его сёстрами, прибавив, что никто не знает, где они.