В конце квартала Анна наткнулась на похороны почти каждый день тут кого-то хоронили. Нищета давно выстелила дорогу к кладбищу не только пожилым, но и молодым. Возле низкорослого каменного дома на длинной скамейке лежало тело юной девушки: оно было закутано в саван, но лицо открыто. Рядом с телом собрались родственники и обычные зеваки.
Уж не кровосос ли приложился? перешептывались между собой люди.
Нет, это туберкулёз, ответил кто-то.
На грудь девушке поставили деревянное блюдо, с осторожностью отделив соль от земли. Земля символизировала тело, рассыпающееся в прах, а соль символ бессмертной души. К мертвой подошла седовласая и заплаканная мать в черном платье и, склонив к ней голову, с торжественной скорбью произнесла:
A chuid de pharas dha!1
Анна не заметила, как по ее лицу прокатилась слеза той девушке было приблизительно столько же лет, как и ей. Смерть и так гуляла по городу, а тут еще объявился этот монстр, который будто принес ей присягу, добавляя свежевырытые могилы на кладбище.
Стоило Анне выйти из убогого трущобного района на широкую брусчатую дорогу, и запахи практически исчезли там, где существовал привилегированный класс, была выстроена закрытая канализационная система, а лошадиный навоз тут же убирали с улицы несколько десятков дворников. Здесь в стройный ряд выстроились двухэтажные таунхаусы, которыми владел средний класс: врачи, инженеры, банковские работники и юристы. Дом миссис Флеминг находился посередине улицы. Он был темно-бардового цвета, с зеленой черепичной крышей, с небольшими арочными окнами. Впереди палисадник с розами, тротуарная дорожка, крыльцо с низкими ступеньками, отделанное витиеватыми коваными перилами. У крыльца ее уже ждала Мэри. На юном худеньком лице испуг и следы бессонной ночи. Она побежала навстречу Анне с возгласами:
Слава богу, ты жива!
Анна, обняв подругу, произнесла с усмешкой:
Да что со мной станется? Я ведь в таверне, среди кучи народа была!.. А ты-то как ночь провела? она вгляделась в запавшие глаза, в белое, как стена лицо и поняла, что Мэри, так и не сомкнула глаз.
Я не могу спать одна. Мне жутко и страшно на этом проклятом чердаке. Все время казалось, что кто-то скребётся на крыше и пытается проделать дыру в черепице.
Да это совы! Анна попыталась успокоить подругу. Сама не раз видела, как они там собрание ночью устраивали. Их уханье тому подтверждение.
Но в эту ночь никто не ухал! Мэри недоверчиво посмотрела на крышу, где из дымохода уже подымался черный столб дыма. Она уже успела выгрести золу, заложить дрова, затопить печь и поставить на плиту куриный бульон. Ее серое платье и коричневый фартук были пропитаны запахами лука и курицы. На реденьких рыжих волосах небрежно торчал белый чепец, в крохотных ушах были продеты маленькие дешевые серьги в виде ромашки. Она была кухаркой, прекрасно готовила благодаря этому и получила здесь место, несмотря на тринадцатилетний возраст. Сейчас ей было восемнадцать, она была на два года младше Анны. Готовить ее научила мама, а ее, в свою очередь, обучила ее мама. Мэри была кухаркой в третьем поколении. Судьба бабушки передалась и дочери и внучке, вместе с нуждой и тяжелой работой.
Я тебя больше не оставлю, Анна сжала плотно ее худенькую руку и они, обнявшись, направились на задний двор, где находился черный ход.
Я так рада! Мэри перестала бояться и почувствовала облегчение. Страх отступил, воспоминания о бессонной ночи улетучились с рассветными лучами солнца, которые играли бликами на поверхности небольшого искусственного пруда. Она приподнялась на цыпочки, так как едва доставала Анне до плеча и прошептала ей на ухо: Старая кикимора вчера вечером была недовольна тем, что ты снова ушла. Я подслушала их разговор, когда она ужинала с мужем и своей двоюродной сестрой Так вот, они обсуждали новое убийство, которое произошло накануне и пришли к выводу, что этот кровосос предпочитает питаться людьми второсортными. И действительно, все его жертвы это курьеры, пекари, горничные, крестьяне и нищие. Они с удовольствием отметили это наблюдение очередным бокалом вина, и рассудили, что если этот убийца и залезет в их дом опасаться нечего, они люди всеми уважаемые и почитаемые. Но сестра миссис Флеминг вдруг прошептала: «Но если он будет голоден? Разве сможет он удержаться от искушения полакомиться свежей кровью?». Тогда миссис Флеминг рассмеялась и сказала: «Для этого есть слуги!». Представляешь? Мэри сердито сдвинула тоненькие рыжие брови.
Анна, не выдержав, начала хохотать, пока слезы не покатились из глаз. Миссис Флеминг, как всегда, была в своем репертуаре. Она уже заочно принесла их в жертву, да еще и выставила это так, будто это в порядке вещей отдавать на ужин своих слуг, чтобы задобрить дьявола, который отныне бродит по их ночным улицам. Помимо Анны и Мэри, в услужении у Флемингов был конюх Финли. Он ночевал в подвале, в то время как Мэри и Анна на чердаке. Что же, если этот кровопийца действительно залезет в их дом, сытный ужин ему обеспечен.
Вот поэтому она и была возмущена тем, что ты ушла, продолжила Мэри. Они зашли в темный маленький холл, где была служебная лестница, и начали подниматься по узким ступеням на чердак.
Очень романтично стать закуской на ужин для какого-то психа, да еще с согласия моей доброй хозяйки, Анна снова усмехнулась.
Это не смешно! воскликнула раздражённо Мэри. Облизав потрескавшиеся губы, она добавила шепотом: Наша хозяйка монстр!.. Даже не постеснялась говорить такое при мне. И чем она тогда лучше этого убийцы?
Анна пожала плечами и вдруг стукнула себя по лбу.
Я же забыла вернуть книгу! она вытащила из своей холщовой сумки маленький томик стихов Джона Донна. Нужно положить ее обратно на полку в библиотеку, пока миссис Флеминг спит.
Пошли вместе! предложила Мэри.
Да, только ступай тише!
Я буду как мышь! улыбнулась Мэри. Кто тебя научил читать? спросила она, крадучись на цыпочках в темном коридоре.
Отец. Он научил меня и читать, и писать. За это я ему очень благодарна. Книги моя единственная отрада в этой жизни. Они помогают мне на краткий миг прожить ту яркую и интересную жизнь, которой я никогда не жила и которою я никогда не увижу.
Научишь как-нибудь и меня читать? попросила Мэри. Ей тоже иногда хотелось убежать от действительности. Хотя я такая бестолковая, боюсь, у меня ничего не выйдет! вздохнула она.
Глупости!.. Все у тебя выйдет! Анна приблизилась к библиотеке и осторожно приоткрыла большие дубовые двери. Входи быстрее! забеспокоилась она.
Мэри зашла в комнату и, рассматривая высокие стеллажи, набитые разноцветными книгами, произнесла уверенно:
Чтобы прочесть все это и целой жизни не хватит!
Анна улыбнулась и всунула книгу на первый стеллаж. Потом прошлась к следующему и извлекла оттуда ловким движением толстую черную книгу с золотыми курсивами. Прочла вслух:
Греческая мифология. Нужно взять! Обожаю такие книги!
И где ты ее спрячешь?
Как всегда на чердаке. А вечером почитаю немного перед сном. Благо, я припрятала пару свечек под полом.
Как у тебя хватает сил на книги? удивилась Мэри. Рабочий день семнадцать часов, когда он подходит к концу, мне хочется одного забыться крепким сном. Жаль, что нельзя по волшебству добавлять время сна, чтобы, наконец, отоспаться.
Да, очень жаль, Анна засунула книгу в карман и сделала знак: пора уходить.
Они поднялись на чердак. Мэри достала из дряхлой полусгнившей тумбочки, у которой вместо четырех ножек было три, кусок зеркальца и стала прятать свою непослушную рыжую челку под чепец. Анна, тем временем, спрятала под половицу книгу и переоделась в рабочее черное платье, которое прикрывало даже щиколотки. Горничной не полагалось носить платья, которые были выше щиколоток.