.. Волкодав справился. Из могучего тела словно бы разом
выдернули все кости, обратив его встудень.Летмал распластался на траве и
безвольнообмяк.Оноставалсявсознаниии,видимо,отиспуга терял
последний рассудок. Но не мог пошевелить даже губами. Только глаза вращались
и полоумно лезли вон из орбит.
Когда Волкодав присел на корточки рядом сЭврихом, Рейтамира беззвучно
плакала, доверчиво прижимаясь к арранту и прячалицо у него на плече. Эврих
гладил ее по голове, по худенькой узкой спине, стараясь утешить.
- Ты его..? - почти шепотом спросил он Волкодава. Он мог бы поклясться,
что видел, как в серо-зеленых глазахвенна постепенно гасли желтые звериные
огоньки.
- Не убил, - проворчал Волкодав. - Напугал. Отлежится к утру.
Рейтамира повернула голову, подняла мокроеот слезлицо ивсхлипнула
уже в голос:
-Возьмите ссобой,добрые люди!..служитьвамбуду...и матушке
Сигине... рабой назовусь!.. Мне... только в реку теперь...
Слезы душили ее.
Эврихоглянулсянаспутника. Можноподумать, малоим былопожилой
женщины на шее. Беда только, ученый аррант откуда-то знал: ему легче было бы
остаться здесь самому, чем не послушать этой мольбы.
Хотя закон просвещенной Аррантиады в подобных случаях неизменнодержал
сторону мужа...
- Конечно,возьмем, - сказалВолкодав. Его-то заумные рассужденияне
донимали. - И рабой себя не зови.
Он встал. Эврих передвинулся, просунулладони (молясь про себя,чтобы
Рейтамира не подумала скверного) иподнялся спервана колено, потомиво
весь рост. Его изумило, как легко оказалось нести ее на руках.
Сумасшедшая взволнованно ждалаихукраяхудосочного огородика. Она
видела все, что случилось на пустоши.
- Сейчаспойдем,госпожа, -сказал ей Волкодав. - Утра дожидаться не
будем.
Я когда-нибудь стану героем, как ты.
Пусть не сразу, но все-таки я научусь.
Ты велел не бояться ночной темноты.
Это глупо - бояться. И я не боюсь.
Если встретится недруг в далеком пути
Или яростный зверь на тропинке лесной -
Попрошу их с дороги моей отойти!
Я не ведаю страха, пока ты со мной.
Я от грозного ветра не спрячу лицо
И в суде не смолчу, где безвинных винят.
Это очень легко - быть лихим храбрецом,
Если ты за спиною стоишь у меня.
Только даром судьба ничего не дает...
Не проси - не допросишься вечных наград.
Я не знаю когда, но однажды уйдет
И оставит меня мой защитник, мой брат.
Кто тогда поспешит на отчаянный зов?
Но у края, в кольце занесенных мечей,
Если дрогнет душа, я почувствую вновь
Побратима ладонь у себя на плече.