Мне показалось или ритм дыхания Самойлова изменился? Стал менее расслабленным, что ли? Хорошо, если так, значит, какое-то внимание проявляет, хотя и не подает виду.
И я продолжил говорить. Не о себе, а о деле. Опуская, понятно, предположения (почти уверенность, чего там!) об измене моего двойника. Рассказал ему о словах маньчжура Лин И (и его подозрениях), пересказал, слегка приукрасив, нападение триады. Выдал версию с мостом. И услышал вдруг:
Триада не лезет в политику.
Повернул голову в сторону и столкнулся со взглядом серых глаз. Внимательных, цепких глаз.
Чего?
Триада в политику не лезет. Особенно в имперскую. У них об этом с минцами договор подписан лет пятьсот назад. И они ему следуют неукоснительно. Если заказ на убийство маньчжура поступил от империи, те бы просчитали последствия и отказались, даже задатка не вернув. И минцам это известно.
Голос у Глеба оказался под стать внешности: высокий, слегка дрожащий, хриплый от длительного молчания. Но говорил он уверенно, как человек, знающий предмет на пять.
А чего они на меня полезли тогда?
Про московский след я ему не рассказал. Но пробудившийся интерес арестанта следовало подкормить.
Третья сторона. Ты стал мишенью по другому поводу. Не связанному с убийством посла. Совпадение.
А он хорош! Просчитал все на раз-два! По короткому моему рассказу и при отсутствии иной информации.
Тем не менее с триадой нужно поговорить.
Они не разговаривают с властью. Позы Глеб до сих пор не поменял, только голову повернул в мою сторону. Ты должен это знать.
Да, знаю! Но это единственная зацепка!
Ну почему же? Выйди на посредника, сделай заказ на информацию. Не действуй как власть. Действуй как заказчик.
Серьезно? Так можно было? С другой стороны, почему нет? Я плачу триаде за сбор информации о заказчике покушения на меня. Бред, но
Если заказчик покушения на тебя не оговорил в контракте такой пункт, как запрет на последующее расследование нападения, что вряд ли, совесть исполнителя чиста.
Бред какой-то! Теперь уже я выдал это вслух.
Это триада, чуть пожал плечами Глеб. Такой у них кодекс. Когда с ними работаешь, надо знать правила.
Китайцы! буркнул я. Все у них не как у людей! А на посредника выйти как?
Походи по городу, поспрашивай. Тут много минцев.
Ты издеваешься?
Ага.
Ни капли веселья, однако, в глазах следователя не было. Серьезный взгляд. Оценивающий. В этих глазах я прочитал, что никакого морального страдания от убийства трех человек Глеб не испытывает. Более того, сделал он это рассудочно, с отчетливым пониманием причин и последствий своего поступка. Тогда зачем?
Ты мне можешь помочь? спросил я вместо этого.
Да.
Чего хочешь в обмен?
Самойлов замолчал надолго. То ли формулировал свои условия, то ли просто не знал, чего требовать за помощь. Потом осторожно проговорил:
Я выйду. Буду работать по делу с тобой. Когда его раскроем, ты работаешь по делу со мной.
По какому?
Напарник в виде следователя мне совсем не помешает, но ведь он не про кражу печенья с полки говорит! А это, выходит, что из одного блудняка он мне выбраться поможет и тут же втравит в другой.
По моему делу. Потрошители.
Это ты похитителей так называешь?
Их так по всему миру называют! внезапно повысил голос следователь.
Так закрыто же дело?
Это я его закрыл. Я и открою.
Глеб, я не следователь
Мне не следователь нужен, а именно ты! Ниточки от местной ячейки этих тварей идут очень высоко! Один я ничего не сделаю. С тобой шансы неплохие.
Ты раскрываешь, а я прикрываю?
Да. Такие условия. Решай сейчас. Или проваливай.
Глава 7. Витя-памагай
Очень быстро выяснилось, что парковать машину у входа в жандармскую управу боярину нельзя, а вот вытащить из ИВС запросто! И даже особо с бумагами возиться не пришлось. Так, пара подписей.
Генерал-аншеф и его присные, конечно, возражали. Но не активно, а так, для галочки.
Как же так, Игорь Сергеевич! Есть же решение суда о содержании заключенного! И что мне говорить, если кто спросит?
Валите все на меня, Федор Георгиевич, посоветовал я ему в ответ. С князем я сам все решу. И покинул управление, вместе с переодетым в цивильное Самойловым.
С князем я и правда решу. Ему же результат нужен? Так я и работаю на результат!
Забрал ключи и еще раз поблагодарил Марьина, уселся за руль и спросил:
Куда?
В любой ресторан, откликнулся Глеб. Очень хочется приличной еды.
Он не выглядел человеком, который радуется освобождению. Как и человеком, который хочет в ресторан. Такой же собранный, серьезный ботан, каким был и в камере. Разве что отрешенность пропала. И в серых глазах проглядывала угрюмая решимость.
А к жене потом не отвезти? с издевкой уточнил я.
Ни в коем случае! не заметив сарказма, отозвался бывший следователь. До поры лучше ей не знать, что я вышел. В целом, чем меньше людей будет об этом осведомлено, тем лучше.
Паренек мне нравился, с некоторой, правда, оговоркой. Дерзким он был. Совершенно не улавливал, кто тут главный и кому он обязан. Складывалось впечатление, что он меня считает своим помощником, а не наоборот. И это немного раздражало. Но не устраивать же скандал на ровном месте в первые пять минут сотрудничества? Подождем полчасика. Пусть покушает.
Как скажешь, выдал я.
И повез его в «Даурию». Другого общепита в городе я не знал.
Наблюдать за тем, как Самойлов ест, оказалось очень интересно. Потому как делал он это неторопливо, обстоятельно и с таким искренним наслаждением процессом, что сразу же хотелось к нему присоединиться. Он отрезал от бифштекса небольшой кусочек, аккуратно обмакивал его в соус, клал в рот и, закрывая глаза от удовольствия, неспешно его пережевывал.
Я так в армии котлету ел, единственную за два года срочной службы. Растягивал удовольствие от этого подарка судьбы, благодарил приехавших в часть с проверкой генералов и дождался все-таки, что мясо-хлебное изделие остыло до состояния полной непригодности. И все равно съел.
Не хочешь рассказать про потрошителей? прервал я молчание, когда Глеб расправился с бифштексом и принялся за пирожное. Что случилось во время задержания?
Мы же напарники теперь. Нужно знать, чего ждать от человека с даром и тремя трупами за спиной. Я ведь понимал уже, что в его истории с нервным срывом все не так просто. Точнее, предполагал.
Я их убил.
Десертная вилка отрезала еще кусочек и понесла бисквитно-кремовую массу ко рту.
Просто так? Вспылил?
Белая чашка с чаем поднялась к губам. Я не надеялся, что он ответит, но ошибся.
Нет. Так нужно было.
Зачем? Кому нужно было?
Салфетка с хирургической точностью убрала пятнышко крема из уголка рта.
Мне. Чтобы дело считалось закрытым и ответный ход потрошителей не ударил ни по кому, кроме меня.
То есть ты инсценировал нервный срыв, чтобы все решили, будто следак устроил самосуд?
Да. Я поел. Поехали к Вите.
Манера Глеба отвечать на вопросы меня тоже раздражала. Особенно с учетом того, что здесь ко мне все относились как к птице очень высокого полета. Я даже привыкать уже стал. И тут этот заморыш с раздутым самомнением. Как человеку удается давать ответ и одновременно посылать сообщение «не лезь ко мне»?
Витей оказался китаец посредник триады. Средних лет (у азиатов возраст довольно трудно определить), черноволосый и с белым пятном на смуглом лице. Какая-то кожная болезнь с частичной потерей пигментации. Я не помнил ее названия, но людей с очертаниями материка на лице уже встречал.
Нашли мы его на рабочем месте, за прилавком с золотыми и серебряными украшениями, который располагался на первом этаже огромного торгового центра на набережной Амура. Хорошее прикрытие: люди всегда подходят, прицениваются, вопросы задают. Не знаешь, так и не догадаешься, что тут принимаются заказы на преступления.