Мама кивает своей старшей сестре, которая царственно выпрямляется и прокашливается.
Мы решили создать семейный бизнес.
Хм. Хорошо вау. Это грандиозно. Мои мысли поплыли. Какой бизнес они могли бы организовать?
Все мы, говорит старшая тетя, и на этот раз вторая тетя не противоречит ей. Они все улыбаются и смотрят на меня.
Хорошо
Почему они так смотрят на меня? От ужаса мой желудок сжимается. Боже мой, вот где они говорят мне, что использовали дом в качестве залога под кредиты, которые они взяли для этого таинственного бизнеса. Или, может быть, этот бизнес торговля кокаином. Или мужской трафик. Ух ты, какого я низкого мнения о своей семье.
Что за бизнес? спрашиваю я, когда не могу больше терпеть ожидание.
Свадьбы! восклицает четвертая тетя, с энтузиазмом вскидывая руки вверх.
Старшая тетя хмуро смотрит на нее.
Я как раз собиралась сказать это Мэдди, ругается она.
Извини, произносит четвертая тетя, ничуть не выглядя сожалеющей.
Свадьбы? хмурюсь я.
Да, отвечает старшая тетя. Я буду делать свадебные торты. Я уже делаю большие торты на дни рождения, очень хорошие.
Я медленно киваю, вспоминая огромные праздничные торты старшей тетушки. Она действительно делает хорошие торты, этого нельзя отрицать. Но другие
Я буду делать макияж и прическу невесты, говорит вторая тетя. У меня так много постоянных клиентов в салоне. Если я уйду, они все пойдут за мной.
На мне букеты и оформление цветами, говорит ма.
А я буду развлекать! завершает четвертая тетя. У меня так много поклонников в азиатском сообществе, вы знаете. Без сомнения, они захотят нанять меня в качестве свадебной певицы.
Ма закатывает глаза и произносит громким шепотом:
Она просто увязалась за мной, за нами. Она член семьи, поэтому мы должны дать ей работу.
И это говорит работник супермаркета с минимальной зарплатой, бормочет четвертая тетя.
Они смотрят друг на друга до тех пор, пока старшая тетя не встает между ними и не произносит:
И, Мэдди, милая Мэдди.
Все взгляды устремляются ко мне, и я сжимаюсь в кресле.
Да? пищу я.
Ты будешь фотографом.
У меня перехватывает дыхание. Думаю, я должна была это предвидеть. Конечно, они хотят, чтобы я была их фотографом. Это логично: в конце концов, я изучала фотографию. Но все же.
Мне нужна минутка.
Я вскакиваю со стула и пробираюсь сквозь толпу, пока не оказываюсь за пределами ресторана. Делаю несколько глубоких вдохов и пытаюсь остановить кружащиеся в голове мысли. Я расстроена, но не знаю почему. Наверное, есть часть меня, которая сопротивляется и кричит: «Разве я не имею права выбирать, что делать со своей степенью?» Но потом, когда я останавливаюсь и думаю об этом, мне нравится идея заниматься свадебной фотографией.
Думаю, я в основном негодую по поводу того, что все они приняли это решение без меня. Глупо, верно? Я не должна злиться на то, что они приняли хорошее решение. И это правильное решение: они правы и могут преуспеть в этом деле. Букеты мамы великолепны. Старшая тетя обожает дни рождения, и у второй тети преданные поклонники в салоне. Что касается четвертой тети, ну, она считает себя знаменитостью, и у нее прекрасный голос. У нас может получиться.
И как только я думаю об этом, внутри пробуждается вдохновение. Мы можем это сделать. Это может стать для моей семьи способом переехать из того дрянного домика, в котором мы все теснимся.
Дверь в ресторан открывается, выплескивая шум наружу. Мама радостно замечает меня.
Айя, почему ты вышла на улицу? Я искала тебя в туалете, но тебя там не было.
Затем она смотрит на меня и хмурится. Должно быть, она почувствовала, что я переживаю, потому что переходит с индонезийского на английский.
Ты в порядке? Почему так грустно?
Тот факт, что она перешла на английский несмотря на то, что не владеет им в совершенстве, заставляет мой желудок сжиматься от чувства вины. Она уже и так пожертвовала многим ради меня, а я даже не могу общаться с ней на ее родном языке. Я заставляю себя улыбнуться.
Я не грущу. Просто пытаюсь переварить всю эту информацию про семейный бизнес.
Ах, да. Очень большое дело. Но если тебе не интересно, ничего страшного. Нам не нужен фотограф.
Я уставилась на нее.
Но внутри вы, ребята, говорили «Мэдди, ты должна быть нашим фотографом».
Да, конечно, мы хотим, чтобы ты была нашим фотографом. Ты самый лучший фотограф.
Я горько смеюсь.
Ма, ты этого не знаешь. Я абсолютный новичок. И, наверное, все испорчу.
Все в порядке, мы все новички. Мы начинаем медленно. Ты делаешь эту штуку, как она называется? Дух другого фотографа?
Тень.
Ах, да. Ты станешь тенью свадебного фотографа, сначала обучишься, а потом, когда закончишь учиться, сможешь делать это. Но если ты решишь, что нет, мне не нравится эта свадебная фотография, тогда не нужно присоединяться к семейному бизнесу, это нормально.
Я беру ее руки в свои. Ей тяжело говорить мне, что все в порядке, что мне не нужно присоединяться к ним, потому что я ясно вижу, как ей нравится идея о том, что мы все будем работать вместе.
Я сделаю это, мам.
Правда? Она выглядит такой счастливой, что у меня разрывается сердце.
Да, конечно. Изучу свадебную фотографию. Я хочу сделать это с вами.
Ох, милая, ма обнимает меня. Она обнимает меня не так крепко, как родители Нейтана, но это по-своему мило. Ты делаешь свою маму такой счастливой.
Я обнимаю ее в ответ и закрываю глаза. Думаю, я расскажу им о Нейтане как-нибудь в другой раз.
7
Сегодняшний день
Я сижу в гараже и уже, кажется, несколько часов размышляю о том, как, черт возьми, моя жизнь вышла из-под контроля. И что я, черт возьми, вообще здесь делаю? Почему я дома, а не в полицейском участке? Возможно, еще не поздно. Возможно, я все еще могу пойти к копам и объяснить все. Они бы посочувствовали, вероятно. Но, когда я думаю о том, чтобы снова включить двигатель и выехать из гаража, чувствую, как энергия капля за каплей покидает меня. Я без сил прислоняюсь к рулю. Мне просто нужно побыть немного в таком положении. Набраться храбрости. Решить, что сказать полиции.
Резкий стук в окно заставляет меня подпрыгнуть так сильно, что я ударяюсь головой о крышу машины. Теперь я понимаю, что означают слова «выскочил из кожи».
Что ты там делаешь? Ты пьяна? Эй, ты пьяная за рулем? зовет ма через окно на индонезийском. Мое сердце колотится, и я открываю дверь машины.
Ма, ты меня напугала!
Она хмуро смотрит на меня.
В чем дело, Мэдди? Что случилось?
Я не собиралась ей ничего рассказывать. Конечно, не собиралась. Последний человек, которому я думала рассказать, это мама. Она бы не знала, что делать, или говорить, или
Ма, я убила его.
Слезы наворачиваются на глаза, когда я слышу свои слова. Я убила его. Сколько еще раз мне придется это повторять?
Убила его? Что убила? Ох, Мэдди, сколько раз я должна говорить тебе, не пей так много. Видишь, теперь ты несешь всякую чушь.
Я убила его, ма. Джейка. Парня, с которым ты меня свела!
И с этими словами я, наконец, даю волю слезам, потому что произносить его имя ужасно. Это не просто тело в моем багажнике; это тело, которое когда-то было кем-то.
Мама обрывает свою болтовню на середине предложения. Ее рот закрывается, и она смотрит на меня некоторое время, после чего заговаривает на ломаном английском:
Это то, что вы с Селеной любите говорить? Вы, дети, всегда говорите: «Ох, ты убиваешь меня!» Вот так, да?
Нет! кричу я. Я имею в виду, что буквально убила его, ма!
Не зная, что еще сделать, я нажимаю кнопку на брелоке от машины. Багажник открывается с щелчком, который в нашем небольшом гараже похож на выстрел. Весь шум внезапно усиливается; я слышу свое собственное сердцебиение и резкий вдох мамы.
Мэдди, шепчет она, это шутка, да? Ты просто шутишь со мной?
Нет, ма, это не шутка.
Ма задыхается от смеха, а затем качает головой.