Она смотрелана меня, а я на нее. Хорошо знакомая и потому близкая мне
женщина, но она же и незнакома, а потому пленительна.И вдруг я взглянул на
нее совсемпо-другому. То, что былобынемыслимо с прежней Катрин,вдруг
стало казаться возможным. Ведь мыздесь вдвоем,одни, единственные на всей
Земле.А вокруг нас вечный холод и ледяная пустыня.Ничего насвете яне
боюсь так, как холода. Но здесь, в этих стенах...
Догадывается ли она, о чем я думаю?
--Дорогабылаутомительной,--сказалаона.--Впрочем, усталая,
наверное,совсемот другого.Даладно,ничего страшного...Естьвремя
отдохнуть... Пойду прилягу. Мы еще увидимся.
Онакивнуламне, повернуласьи вышла.Ее фигуравдверномпроеме
напомнила мне картину в раме. Слабый свет слегка размывал силуэт. Последнее,
что я видел, было гибкое движение ее тела, потом она скрылась.
Я отнес остатки еды в мусоропровод, туда же полетела хрустящая фольга и
пластиковые тарелки с пластиковыми вилками и ножами.
Чтожетеперь?Меняохватило странное беспокойство.Я побродилпо
отелю, поднимаясь и спускаясь по лестницам, вышагивая по коридорам, я словно
искал что-то, как будто надеялся здесь что-то найти... Однадверь,другая,
на каждой -- трехзначный порядковый номер. Открыл какую-то дверь, заглянул в
комнату--пусто, убрано, все точь-в-точь как у меня.
Я долгогляделвокно; белый ландшафт действовална меня удручающе.
Потом повернулся, вышел из комнаты. Все эти коридоры так хорошо мне знакомы,
я ведь обошел их десятки раз.
Здание вдругпоказалось мне похожим натюрьму;былотакоечувство,
будто я сейчасзадохнусь--ведьвсепоследниегоды япровелпрактически
тольковзакрытых помещениях:в глубокихатомныхубежищах, вподземном
командном центре связи, в госпитале, а под конец несколько недель просидел в
одиночке, покашлоследствие. Затемя работал вэтих хрупкихзданиях из
стекла и металла, спомощьюкоторыхнынешние людиотвоевываюту космоса
убогоежизненноепространство,где есть тепло ивоздух.Меня никогда не
включали вкакую-либо из тех групп,которые надевают защитные скафандрыи
работаютв свободном пространстве,вдали отгравитационныхустановок. Не
знаю,справилсялибыястакойработой.Даэтоинето открытое
пространство, не та свобода передвижения, о которых я мечтал.
И вот теперь--совсем другая ситуация. Я оказался на обледеневшей земле,
наодинокойгорнойвершине. Что говорить,давнояне располагалтакой
свободой передвижения, как сейчас. Никто не указывает мне, что делать, никто
не закрывает передо мной двери или шлюзы. Хочешь, ступай на улицу, где царят
стужа и вьюга,где повсюду тольколеди вечный снег, где обманчивая гладь
скрывает глубокие трещины,провалыи пропасти... Нет, меня совсем не тянет
туда, и я не воспользуюсь этой внезапно обретенной свободой.
Неожиданнодлясамогосебяя обнаружил, чтовновьочутилсяперед
комнатой Катрин; подошел на цыпочках кдвери, прислушался.