Теперь тебе будет спокойнее? спросил он. Ну же, смелее!
Я кивнул; теперь мне было много спокойнее, и крики Зеда, которые, как мне казалось, сочились из всех щелей меж камнями, уже не пугали меня.
Пусть теперь порадуется, пробормотал я. Теперь ему не убить тебя!
Ляжешь спать? спросил меня Черный. Завтра великий день!
Для тебя, ответил я. Это тебе нужно как следует выспаться. А я еще не лягу; не смогу уснуть. Ты спи. Я постою на страже сдается мне, что этот паж, которого к нам приставили, уже сидит на кухне и врет всякую чушь о тебе, и вся наша охрана сбежалась его послушать. Я посторожу. Спи.
Черный вернулся на свое ложе и через некоторое время я услышал его спокойное ровное дыхание. Он спал; а я все еще слышал этот разгул. Моя душа словно отделилась от тела, я чувствовал себя одновременно и в нашей комнате, и в другой части замка, видел одновременно и темные балки на нашем потолке, и красивые витражи в зале, где принц готовился к поединку. Мое воспаленное воображение рисовало мне одну картину за другой, и мороз пробегал по коже. Я пытался остановить эти мысли, и не мог от них избавиться, я словно сошел с ума и бредил
Казалось, праздник вошел в свою кульминацию. Зед, окончательно распаленный, опьяневший до безумия, хохотал, расшвыривая мебель. Он рычал, рыком своим понукая и распаляя свою ярость ту, которой он рассчитывал устрашить Черного. Наверное, я и в правду сошел с ума или же я обдышался здешними благовониями, и у меня разыгралось воображение. Но, так или иначе, а стоило мне закрыть глаза, как я словно переносился в полутемный бойцовский зал, богато украшенный, с красивыми витражами и уставленный дорогой мебелью, с шелковой обивкой на стенах, но гнетущий своей темнотой (правда, кое-где тонкий шелк был оборван чьей-то неосторожной рукой, а где-то испачкан сальными пятнами), по стенам которого плясали рваные грязные тени. И он обретал плоть и запах, и я чуял горящий жир в факелах, и запах раскаленного железа, и вонь потных тел видел даже сальный блеск в мокрых волосах, торчащих ежиком на недавно обритой голове Зед брил голову, надо же.
Я убью этого мальчишку! орал он, и голос его разносился по замку, пропитывая каждый камень своим звуком и ненавистью. Убью! И знаете за что? За то, что рождаются такие! За то, что он родился таким! Легко быть таким, как он, когда мир а когда война? Сумеет ли он остаться таким же чистым, когда надо воевать и убивать?! И почему я должен уйти, когда не нужен?! Почему я вдруг стал не нужен?!
«Оттого, что ты готов убивать просто так, ответил я. Ты отнимаешь то, что тебе нравится у кого угодно, думая, что твои старые заслуги позволяют тебе это делать. Ты сам превратился в того врага, от которого когда-то защищал людей Да нет. Думаю, ты всегда им и был ты просто стоял не на той, а на этой стороне. И сражался не за людей, а за право потом отнимать у них то, что не отняли варвары. Дело не в мальчишке дело в тебе».
Зед на миг смолк, раскрыв рот. Он словно услышал меня, словно моя мысль проникла в его голову. Но это, разумеется, просто мне показалось. Миг и мутная пелена спала с его глаз, и они снова загорелись, словно уголья, и зубы заскрежетали еще сильнее, едва ли не крошась.
Это мое государство, произнес он, обводя тяжким взглядом людей, которые тоже были так пьяны, что не соображали, что он им говорит, и его слова тонули в бессмысленных выкриках и скотском хохоте. Я долго шел к тому, чтобы жить не в походной палатке, а в замке! И я сотни раз рисковал своей шкурой ради того, чтобы потом жрать то, что мне нравится, и пить столько, сколько хочется! Чтобы вообще пить, и не думать, что кто-то навалится на меня, и что нужно будет драться! Мне до смерти надоело драться отчего служба у Дракона не может быть поспокойнее?! Я заслужил, заслужил право на эту жизнь И я не позволю никому отнимать у меня это право жить так, как я того заслуживаю. Слышите, вы?! Скоты!
Я клянусь вам страшной клятвой, клянусь моими убийствами, что завтра зарежу этого мальчишку! Я выпущу его кишки на землю и заставлю его их сожрать, а потом посмотрю, что посмеет мне сказать Дракон кого он хотел к себе приблизить, а?! мне почудилось, что Зед вскочил на стол и теперь идет по нему, тяжко ступая, вглядываясь в лица собутыльников. Под сапогами его трещали черепки, одежда его и руки были перепачканы в вине и еде. Ничтожество! И отчего он так неблагодарен ко мне, отчего он забыл, как я был нужен ему тогда!!!
Я закрыл лицо руками и отстранился от страшного видения; оно медленно, но начало таять, уходить вдаль, и я уже не так отчетливо слышал, как принц Зед в ярости соскочил со стола и накинулся на людей, которые только что сидели с ним за одним столом. Это была яростная грызня, на пол падала посуда с остатками пищи, и ноги затаптывали её, превращая в грязь, летели брызги, и руки падающих снова и снова цеплялись за стены, все больше марая и разрывая обивку, и этот мрачный зал все больше походил на логово зверя, и Зед, уходя все дальше и дальше, растворялся где-то, и его ярость, все больше истощаясь, выходила, покидала его, и он затихал, затихал, исчерпав и растратив свои силы.
Ты проиграешь, шептал я. О, ты проиграешь! Ты уже проиграл, сиятельный Зед Я вижу это
Очнулся я от толчка в плечо Черный, склонившись надо мной, тряс меня.
Ты уснул прямо на полу, сообщил он мне, и всю ночь стонал и вскрикивал. Я не стал тебя будить, боялся, больше не сможешь заснуть, прямо тут и накрыл одеялами.
Он был уже одет, и его рука сжимала рукоять меча меча, который сегодня решит все! Солнце щедро поливало его бок, вычерчивая яркие белые блестящие полосы на сером бархате Серый бархат! Он ничего не говорил, что раздобыл такой приличный костюм для боя! Впрочем, это было не важно.
Над ареной сияло ослепительное синее небо, на фоне которого плескались не менее яркие флаги. Я, вынырнув из тени на освещенное место, зажмурился солнце нестерпимо резануло мои опухшие глаза. Я огляделся народу собралось ничуть не меньше, чем вчера на соревнования, а то и больше. Нас с Черным провожали синие стражи, личная охрана Дракона. Мы выходили тем же путем, что вчера выходили принцы, и я был оглушен криками, приветственными криками в честь Тристана. Отсюда, с самого низа, арена казалась огромной чашей, доверху наполненной разноцветными шевелящимися ягодами, и звуки труб здесь казались какими-то далеким.
Вам сюда, господин, страж в синем поклонился и указал мне на маленькую дверь в стене. Пройдите в ложу. Господин Тристан дальше будет один, и готовиться к поединку тоже будет один таковы правила и воля Дракона.
Черный обернулся ко мне; его лицо было спокойно, но я-то видел, как его потряхивает от волнения.
Ну, произнес он, и его голос выдал это волнение еще сильнее, пожелай мне удачи.
Да фигня, беспечно ответил я. Ему тебя не одолеть!
Он ухмыльнулся, блеснув зубами.
Так бы и давно, проворчал он. А то «он тебя убьет, он тебя хочет убить!». Да мало ли, чего он хочет?!
Я кивнул и шагнул за угодливо распахнутую передо мной шторку.
Шагнул и онемел, потому что попал в ложу Императора.
Дракон, видно, тоже только что пришел, притом пришел намного раньше назначенного времени. Видно, и ему не терпелось увидеть бой. Портьеры, отделяющие нас от арены, были опущены, и у меня закружилась голова от резкого запаха розового масла, от которого жесткая чешуя Дракона масляно сверкала.
Дракон смотрел прямо на меня, и у меня дрогнули ноги. Так что мой поклон был не полон подобострастия, а просто весь был из него соткан я просто плюхнулся на одно колено.
Встань, дитя мое, милостиво произнес Дракон, указывая когтем на подушку рядом со своим ложем. Присядь рядом. Что, сегодня ночью не удалось выспаться?
Я торопливо соображал, из чего Дракон сделал такой вывод из моего помятого вида, из-за моих покрасневших глаз, или из сплетен болтливого пажа.