Выше по течению Дона танкисты 2-й отдельной танковой бригады подполковника Кричмана трое суток поливали лёд водой, наращивая его слой. Причём вмораживали доски и даже брёвна.
Зачем?
На вопросы хитрые танкисты не отвечали.
Лишь смеялись и предлагали приносить коньки. Мол, зальют каток да пригласят фрицев на хоккей.
Посмотрев на комбата, я не удержался от вопроса:
Зачем танкисты лёд укрепляли? Танки пойдут?
Молодец! Догадался! похвалил майор. Где им ещё идти? Мосты через Дон взорваны. А Кричман, хитрый еврей, сообразил о ледяной переправе!
Возвращаясь в траншею своей роты, я спотыкался в темноте о мёрзлые кочки и матюкался. Понимал, что солдаты пойдут на верную смерть. Кого не подстрелят немцы, тот неминуемо утонет в ледяных водах Дона-батюшки.
Но что прикажете делать, ежли приказ такой поступил?
Кстати, утром тоже приказ был идиотский. Смертельно идиотский.
Утром пригласили нас в штаб. Ничего необычного.
Но! Вместо привычного блиндажа все построились на заснеженном бело-чёрное поле возле траншей.
К столбу, вкопанному в землю, присобачили большую топографическую карту. Вокруг уже стояли, толкаясь для сугрева, офицеры батальона и приданных подразделений.
Комбат вышел чуть позже.
Картинно, как на учениях, начал было майор тыкать длинной указкой в трепещущую на ледяном ветру карту, но Противоположный берег Дона окрасился вспышками выстрелов немецких орудий.
Твою мать! только и слышалось из нашей шеренги, когда мощные разрывы снарядов начали рвать заснеженную землю совсем рядом. Комья мёрзлой земли, перемешанной с колючим злым льдом и снегом, нещадно осыпали наши беззащитные головушки.
Стоять, твою мать! Трусы, бл..дь! орал комбат, продолжая тыкать указкой в пробитую осколками карту.
Офицеры наши, конечно, стояли, повинуясь приказу.
Но слушать ничего не могли.
Какое там слушать, если в любую секунду разнесёт тебя к ё..й матери! На куски разнесёт!
Сразу вспомнилась мне страшная кровавая мясорубка весны 1942 года подо Ржевом, когда приходилось наступать «в лоб», прямо на пулемёты немцев. Наступать по трупным полям, заваленным телами погибших наших солдат. Трупы эти, гниющие и зловонные, лежали в несколько слоёв.
Ложись, твою мать! сильный удар повалил меня на снег, вытряхнув тяжёлые воспоминания о Ржеве.
Краем глаза я успел заметить, как секундой ранее капитан-артиллерист молча рухнул на землю, заливая кровью снег. Голова его, срезанная как бритвой, катилась по земле.
Довыёб..сь, бл..дь! шипел лейтенант-связист, ударивший меня.
Комбат, видимо, специально устроил картинное совещание, чтобы намекнуть немцам на готовящийся сегодня штурм. Чтобы понял противник направление главного нашего удара.
А теперь комбат подтвердил мне направление главного удара. И на самом острие должны быть мы!
Нарушишь приказ пойдёшь под трибунал! наставительно, по-отечески предупредил меня майор и отправил готовить роту к штурму.
«Но как же мины?» раздумывал я, спотыкаясь в кромешной темноте о мёрзлые кочки. «На реке, на минном поле, поляжет вся моя рота! Вся поляжет!»
И вдруг, развернувшись, помчался в расположение сапёров.
Солдаты, подсвечивая фонарями, тюкали топорами, готовя плоты для «липовой» переправы.
Выручай, брат! подскочил я к давнему знакомому, командиру сапёрной роты капитану Иващенко. Дай пару солдат для разминирования!
Выслушав меня, капитан задумался:
Под расстрел меня подводишь! Не было приказа!
Однако тут же похлопал меня по плечу:
Ладно! Скажу, что лёд проверяли, выдержит ли наши плоты.
И вскоре белые маскхалаты сапёров исчезли в белом мглистом ледяном рисунке Дона.
Осветительные ракеты, запускаемые немцами, не обнаруживали бойцов. Фашистские пулемёты татакали нехотя, не видя сапёров.
Минуты бежали медленно-томительно.
Поглядывая на часы, я начинал злиться:
«Зря втянул друга в это дело! Не успеют разминировать!»
Но сапёры успели!
Вернулись они, подгоняемые грозным рёвом начавшейся артподготовки. Сержант, вытирая руки о маскхалат, показал мне ориентиры:
Видите на берегу разбитое дерево? Идите прямо на него. Там -первый проход. Второй насупротив ихнего блиндажа.
И через несколько минут мы, подбадриваемые музыкой бога войны, выскочили на скользкий лёд.
Добежав до середины реки, я заорал:
Огонь! Ур-р-ра! Вперёд, ребята!
Вперёд-то вперёд, но!
Ожившая немецкая траншея начала поливать нас пулемётным огнём. А сверху, с недобитых позиций артиллерии, лёд начали крушить снаряды и мины. Река за нашими спинами будто встала на дыбы, поднятая мощными гулкими разрывами.
Мысль у всех была только одна, придающая сил и заставляющая мчаться как на пожар:
«Успеть до берега! Не то утопят нас фрицы!»
Успели мы, успели!
Дон за нашими спинами превратился в сплошное крошево льда и огрызков плотов, пущенных сапёрами.
Но мы уже были в траншее. И, дико матершинно ревя, расстреливали автоматчиков.
Через несколько минут и траншея, и блиндаж были нашими!
Теперь можно вздохнуть и посчитать наши потери.
Но как это сделать, когда сама темнота содрогается от мощных разрывов и смертельного рёва?
Пытаясь рассмотреть в красных огненных сполохах линию траншей, я чуть приподнялся и выкрикнул фамилию своего помкомвзвода:
Чабаненко! Живой?
А в ответ тишина! И сразу сильнейший удар по голове. Яркая вспышка, похоронный звон и тишина!
Ну давай, открывай глаза! привёл меня в чувство усталый голос.
Голова жутко болела и кружилась, всё тело будто онемело, сильная тошнота мешала думать.
Еле-еле приоткрыв глаза, я увидел палатку и людей в белых грязных халатах.
Где я? Где рота? прошептал я.
Лежи молча! В госпитале ты. А роты твоей нет! отрезал недовольный голос. Твой солдат один остался. Он и переправил тебя через реку.
глава 4
Охота за «боевыми»
(статья в газете «Ставропольские губернские ведомости)
Служба в Чечне тяжела и опасна.
Зачастую, защищая Родину, солдаты и офицеры теряли в горах не только здоровье, но и жизнь.
Родина ценит самоотверженный ратный подвиг своих сынов, награждая медалями и выплачивая так называемые «боевые».
Между тем известно, что ребята, отслужив в Чечне и сдав свои автоматы и пулемёты, становятся беззащитными жертвами мафиозной паутины, плотно опутавшей и перекрывшей им все пути домой.
Бандитский «гоп-стоп» начинается для них прямо на военном аэродроме под Владикавказом, куда ошалевших от многомесячнной «блиндажно-окопной» жизни, крупных денег и предвкушения прелестей цивилизации военнослужащих доставляют «борты».
На раскисшем от вечной грязи взлётном поле аэродрома «Гизель» уже стоят доброжелательные услужливые частники-извозчики:
Камандыр! Паехалы на Владыкавказ! Савсем недорого вазму!
Надо отдать должное, отвозят они действительно «с ветерком» кого в гостиницу, кого на автовокзал.
Упрекнуть их действительно не в чем.
У водителя работа простая доставить клиента по назначению.
А то, что из гостиничных номеров потом исчезают крупные суммы «боевых», это не их вина. Это совсем другая история.
Впрочем, офицеры и прапорщики никогда не предъявляют претензий администрации, спеша на автобус или самолёт.
Эта вот ненужная спешка зачастую и губит их.
А ежли парень ещё и пивка выпил, даже чуток, комплекс вины ему обязательно «впарят», не сомневайтесь:
Пройдём в отделение милиции! Протокол составим, ты в нетрезвом состоянии. Не хочешь? Тогда сумку твою досмотрим, найдём гранату иль наркоту!
Парень, не готовый к такому «наезду» со стороны носящих, как и он, погоны, но называющих себя сотрудниками милиции, теряется. И откупается тысчонкой рублей.
Такую минимальную таксу называют вымогатели.