зачем Вы мне врёте?
Я вижу здесь Митя!»
Когда ж вы поймёте,
когда ж различите:
где Митя, где Мотя?
где Мотя, где Митя?
Ругается тётя:
«Ну ты обормотя!»,
хотя это Митя,
а вовсе не Мотя.
Другая в обиде:
«Ну Вы и даёте!
Ругаете Митю
словами про Мотю!
Тогда уж хвалите,
чтоб сравнивать в счёте,
Вы бедного Митю
всегда вместо Моти!»
А первая тётя:
«Вы сами следите!
Ругаете Мотю
всегда вместо Мити!»
Когда ж вы поймёте,
когда ж различите:
где Митя, где Мотя?
где Мотя, где Митя?
Зачем вы кричите
На Мотю и Митю?
Их, коль захотите,
легко различите.
Как вы не поймёте,
что вы всех смешите?
Пометьте вы Мотю!
Пометьте вы Митю!
И чтоб отличать вам
и Мотю, и Митю
на лбы, как печать,
имена их пишите.
Когда ж вы поймёте,
когда ж различите:
где Митя, где Мотя?
где Мотя, где Митя?
Так радостно тётям
они смогут видеть,
когда шалит Мотя,
когда шалит Митя!
Ребята умыты,
и пишут им тёти:
на лбу Моти: «Митя»,
на лбу Мити: «Мотя».
Курорт
Шортики и маечки,
Шлёпанцы и тапочки,
Шляпочки, панамочки
Жуткая жара!
Папочки и мамочки,
Девочки и мальчики,
Машеньки и Ванечки
Всюду детвора.
Кошечки, собачечки,
Тетеньки и дядечки,
Лежачки и лавочки
Прячутся в тени.
Трубочки и масочки,
Плавочки и шапочки,
Лодочки, бананчики
Только не тони!
Персики и семечки,
Мидии, чурчхелочки,
Шашлычки в тарелочке
Вкус и аромат.
Пьяночки, кальянчики,
Рюмочки, стаканчики,
Бары, ресторанчики
Алкогольный ад!
Группочки и парочки,
Мужики и дамочки,
А-самцы и самочки
Ну-ка, не груби!
Шлягеры, шансончики,
Модные фасончики.
Ничего не кончено
Ешь, молись, люби!
Игра случая
Кто потерял, кто приобрёл,
Сыграв с судьбой в напёрстки?
Перепутье трёх дорог
На перепутье трёх дорог
Мы встретились случайно.
Я нёс свой кожаный мешок
С талантами, печальный.
Ты был с улыбкой, налегке,
В рванье на грязном теле.
А он серьёзен, в пиджаке
И с дорогим портфелем.
Судьба нас каждого своей
Дорогой приводила.
Он шёл проспектом, средь огней,
В туфля́х из крокодила.
Ты брёл без обуви, тропой
Обычная босо́та.
Я по разбитой мостовой,
В истоптанных кроссовках.
Мы встали, чтоб передохнуть.
Смотрели друг на друга.
За каждым пройденный был путь,
И впереди дорога.
На перекрёстке трёх дорог
Кто свёл нас утром рано?
Весёлый Бог? Жестокий Рок?
Бесчувственная карма?
Не важно кто, не важно что,
А важно, что в итоге
Мы вновь расстались, и ушли
Все по чужой дороге.
Он за мешок пиджак отдал,
Портфель и туфли тоже.
Пошёл моей дорогой вдаль,
Прижав мешок из кожи.
Портфель, что он мне подарил
Деньгами был набитый.
И ты, увидев, что внутри,
Заплакал от обиды.
Я протянул тебе пиджак,
Другой рукой ботинки.
А ты портфель, схватив, сбежал
Не по своей тропинке.
Я ж в пиджаке на голый торс,
В туфлях на босу ногу,
Тропой спустился под откос,
Забыв свою дорогу.
Мне всё равно куда идти
Я больше не привязан.
И мне открыты все пути
И все дороги сразу.
Но вот вопрос меня извёл:
На этом перекрёстке
Кто потерял, кто приобрёл,
Сыграв с судьбой в напёрстки?
Встреча
Я был пьяненький.
Я был выпивши.
И, как часто при этом случается,
встретил гопников
вечером в тиши,
что без дела по городу шляются.
Подошли ко мне -
два и маленький.
Что здесь делаю, интересуются.
А я выпивши.
А я пьяненький.
Говорю, что гуляю по улице
А ребята мне:
«Ну, тогда снимай
ты кроссовки», грозя мне расправою.
И чтоб правильно
я всё понимал,
точно в щеку ударили правую.
Я не стал кричать,
и на кипеше
говорить, что сейчас всех уделаю.
Я их тихо снял
я же выпивший
и подставил для верности левую.
Говорю потом:
«Погоняла как?
Я не стукну в пустыне сам чалился».
Старший: «Я Андрей.
Это брат Семён.
Ваня мелкий на стрёме печалится».
Говорю ему:
«Ну, привет, злодей.
А я тренер программ мотивации.
Набираю курс
дюжину людей.
И могу дать вам скидку по акции.
Я как вы ищу
по Земле людей,
и им путь открываю к спасению.
А что пьяненкий,
хоть я и еврей
не суббота же, а воскресение.
За знакомство, мол,
надо выпить бы.
В сумке есть шесть бутылок креплёного.
Там и пять хлебов,
пара крупных рыб.
Мол, зовите, Ивана со стрёма вы».
Долго пили мы.
Побраталися.
Я сказал, что готов веру им нести.
Согласился их
записать на курс,
но оплату вперёд взял для верности.
Говорю: «Иван,
ты записывай
слово в слово за мной, пожалуйста.
А тебе Семён
погоняло «Пётр».
А Андрей у нас будет староста».
И кроссовки взяв,
я ушёл в закат
по воде от друзей-алкоголиков.
Пьяным до колен
море и река,
ну а лужи так те ниже голени.
Свинья и Роза
Свинья цвести пыталась, и на брюхе
лежала в клумбе, и к тому ж она,
как ей казалось, дивно пахла розой,
и пчёлами ей представлялись мухи.
А Роза рядом с ней, цветки склоняя,
чтоб стать жирней, а значит красивей,
в грязи копалась, и искала жёлудь,
уверенно себя свиньёй считая.
Вы скажете: «Такого быть не может!»
Но я отвечу: «Разве? Почему?
Пусть каждый сам себя определяет,
и самого его решенье гложет,
и по своим глубинным ощущеньям
решает сам, он роза ли, свинья ль,
и мненье о себе своё слагает,
и пусть отбросит ложные сомненья!
Так отчего ж свинье не пахнуть розой,
а розе не копаться в жёлудях,
коль так они себя определяют,
меняя мир вокруг своею грёзой?»
И думал я: «Бывает и такое!»
И рассуждал я, глядя на Свинью,
и иногда ещё на Розу гля́дя,
как мир велик, и в том искал покоя.
Но за Свиньёй пришли. И с клумбы прямо
зачем-то увели на скотный двор,
а вскоре Розу срезали с куста, хоть
и пыталась хрюкать та упрямо.
Я был опустошён таким финалом.
Но вечером, я, пробуя шашлык,
любуясь розой в вазе, понял чётко,
что то, кем ты себя считаешь мало!
Что очень может быть важней стократно
то, кем тебя считают все вокруг.
Особенно те, в чьих руках ножи.
Так что определяйтесь аккуратно!
Заброшенная усадьба
В заброшенной усадьбе тишина.
Я здесь одна.
Брожу в тени густой аллеи,
грущу, себя жалею.
А за листвой белеет
господский корпус в парка глубине.
И мне
так жаль, что не
могу почувствовать я радость дней
далёкой юности моей.
Я помню, перед домом, у дверей
лежал огромный пёс
лохматый, добрый, ласковый. Он нёс
легко меня, как будто пони.
А на балконе
там, над крыльцом
сидел с газетою отец. И часто я с отцом
здесь у крыльца в серсо́ играла,
и мама нас не одобряла,
хотя и не ругала.
А с мамой мы гуляли в парке
шли от крыльца до дальней арки,
степенно, не спеша. И даже в самый жаркий
из дней всегда в закрытом платье
должна была гулять я
с ней вместе под зонтом,
мечтая как потом
я побегу за дом,
и дальше вниз, к реке:
там где-то вдалеке
меня друзья по играм ждали. Налегке,
со псом вперегонки
бежала я туда. Мы у реки
играли в догонялки, и венки
плели, и хоровод водили, пели
Так дни летели!
А после няни звали к чаю.
О, как по вам скучаю,
те дни! Я больше не встречаю
такой же радости простой,
как в детстве. И пустой
стоит мой дом, обвитый зеленью густой.
И от того мне грустно очень
Вот так, грустя, брожу до ночи,
предпочитая развлеченьям прочим
одну
уединенья тишину.
И потому так хорошо,
что звука нет моих шагов, и что ещё
нет шороха от платья,
что в голос не могу рыдать я,
и что нет слов ненужных, окриков вослед.
И что я умерла. И что меня уж нет
почти что двести лет.
Попутчица
Ты стояла одна у дороги,
И решил я тебя подвезти.
Но увидел вблизи твои ноги
И мне не было дальше пути!
Мы так долго с тобой были вместе:
Посетили и Тулу, и Тверь
Только о тебе как о невесте
Никогда я не думал, поверь.
Я по жизни бродяга-скиталец,
Но ты стала мне мозг выносить,
Мол, кольцо надевая на палец,
Я тебя буду больше любить.
Мой ответ был решителен, жёсток
Я решил разом всё навсегда,
И я снова нашёл перекресток,
Где тебя повстречал я тогда.
Вспоминать теперь долго я буду,
Как молила остаться меня
Я уехал, но не позабуду
эти самых счастливых три дня.
Псовая охота
Человек бредёт по снегу
Через поле, напрямки.
А за ним бегут по следу
Приручённые волки́.
Его гонят вдоль болота
На наезженный большак.
Это псовая охота.
Здесь она ведётся так.
Человек идёт неделю.
Он не ест уже давно,
Снег жуёт и спит под елью,