Стук в дверь раздался под утро. Я подтащил табурет,
взгромоздился на него и ухватил задвижку. Фара сунул в бойницу стволы обреза. Мы переглянулись, ни слова не говоря, кивнули
друг другу, и я чуть приоткрыл смотровую щель.– Кто там?Ответа не последовало. Через крохотный проем виден был только пустой
предбанник.– Кто, спрашиваю?Опять тишина.– Чего надо? – подал голос Фара, стараясь придать ему басовитости. – Товара нет.
Через три дня приходи.Внизу, за дверью, послышались стоны и постукивание.– Крикун? – боязливо спросил подошедший Репа.В ответ
раздалось неразборчивое бормотание на «собачьем».– Черт. Крикун! Открывайте скорее!– Нет, подожди, – преградил ему дорогу
Фара. – А вдруг он за собой хвост притащил?– Угу, – поддержал я. – Откроем дверь, запереться в случае чего уже не успеем.
Пусть в окно лезет. Взрослый там следом не протиснется.– Вы совсем охренели?! Он же не доползет! Пусти! – выкрикнул Репа,
пытаясь прорваться к засову.– В окно, – невозмутимо повторил Фара.– Уроды! – Репа, поняв бесплодность дальнейших пререканий,
подошел к двери и, отшвырнув обрез, заговорил в бойницу: – Крикун, слышишь меня? Сможешь вернуться наружу и подползти к окну?
Мы поднимем щит.С противоположной стороны раздались слабые вскрики, чередующиеся хрипом, и удаляющееся шарканье.– Довольны? –
Репа посмотрел на нас, как на последнее говно. – А если он не доползет? Если сдохнет там?!Это был новый для меня вопрос. А
действительно, что будет, если Крикун сдохнет? Из талантов он обладал только ловкостью пальцев, позволяющей вскрывать замки
любой сложности. Но здесь я смог бы его заменить. Не слишком замороченные механизмы давались мне легко, а с замороченными
разобраться – дело практики. Что еще? Нужны ли четыре пары рук, чтобы комфортно подломить хату? Нет. Трех вполне достаточно. К
тому же Крикун, видимо, даже если выживет, долго еще не сможет быть полезен. Да и засветился он наверняка отчетливее
остальных. По всему выходило, что в сложившейся ситуации потеря Крикуна была нам только на руку.– Доползет, – ответил я и,
спрыгнув с табуретки, направился к окну.Минуты через две в щит постучали.Репа с Фарой предусмотрительно отошли в дальний конец
комнаты, поближе к чулану. Я, прикинув, что, если на пол упадет граната, успею прыгнуть за книжный ящик, опустил рычаг.Но на
пол упал Крикун. Весь в грязи, с разбитой головой, он даже не пытался встать, скорчился в позе зародыша и жалобно
поскуливал.Первым к страдальцу подскочил Репа.– Крикун, дружище, ты как? – тормошил он его за плечо, но в ответ раздавалось
лишь мычание. – Где болит? Ну?Подоспевший Фара оттолкнул Репу и перевернул сжавшегося в комок Крикуна на спину. Тогда стало
понятно, «где болит». Правый рукав у того был скручен в узел чуть ниже локтя и насквозь пропитался кровью.– Мать твою. Ему
руку отрубили, – Фара сидел над Крикуном и тупо смотрел, как с набухшей культи по полу растекается красная лужа.Репа,
вытаращив глаза, стоял рядом без движения.Мне бы тоже последовать их примеру да предаться созерцанию, наблюдая уход боевого
товарища в мир иной, но вместо этого я взял со стола полотенце, обмотал, как жгутом, осиротевшее плечо Крикуна, сунул между
ними первое, что подвернулось под руку – валяющийся на полу обрез – и закрутил, после чего, неожиданно для самого себя,
приказал Фаре зафиксировать обрез на плече, чтобы жгут не ослаблялся, а Репе велел прижечь рану.