Над поверхностью скопившейся в
канаве мутной воды поднималась гора детских тел. На всех были мешковатые длинные рубахи с короткими рукавами, когда-то белые.
Кожа под палящим солнцем уже подернулась трупной чернотой. Закатившиеся глаза полуприкрыты. Из ртов вывалились распухшие
языки.Путник сделал еще несколько шагов к чудовищной находке и остановился, присматриваясь.В куче мертвых тел появилось
движение.Крыса, соблазнившаяся ароматом падали, не поленилась одолеть водную преграду и теперь, довольная, сидела на трупах,
грызя детскую руку.Но путника заинтересовало другое – пальцы на руке шевелились.
Глава 1
Ты задавался когда-нибудь вопросом – что ждет тебя после смерти? Наверняка задавался. Каждый хочет знать. А еще каждый хочет
попасть в рай. Туда, где молочные реки текут меж кисельных берегов и юные девы готовы исполнить любой твой каприз, стоит лишь
пожелать. Я обязательно буду там. Слишком самонадеянно? Вовсе нет. Никакой самонадеянности, только логика. Ведь после смерти,
как пить дать, что-то должно измениться. Иначе какой смысл? А учитывая тот факт, что я родился и вырос в аду… Кроме как в рай,
деваться мне больше некуда.Своих родителей я не знаю. Да и насчет собственного возраста не уверен. Валет рассказывал, что мне
было года три, когда он меня подобрал. Может, и так, а может, выживший из ума старый хрен опять напутал с перепоя. Теперь уже
не спросишь. Странное дело – никогда не любил этого говнюка, хоть он и был единственным взрослым, рядом с которым я мог не
опасаться за свою жизнь, единственным, кто обо мне заботился. Но, сколько себя помню, я всегда знал – мы разные. И дело здесь
не в том, что у меня желтые глаза, светящиеся в темноте, будто у собаки, и позволяющие видеть ночью не намного хуже, чем при
свете солнца, а Валету спятившая от радиации мать-природа подарила лишь бесполезный отросток в виде недоразвитой третьей руки
под правой лопаткой. Я никогда не испытывал к своему благодетелю сыновних чувств. Он был для меня просто наставником, знающим
свое дело вором и аферистом, бравшим под крыло малолеток, которые могли быть ему полезны. Нас таких набралось четверо.Память –
странная штука. Совсем не помню первые два года в старом доме. Хотя Валет говорил, что я был смышленым, даже слишком смышленым
для своего возраста. Только обрывки: колючий соломенный матрас в углу; забавный, похожий на конскую голову рисунок древесных
волокон на закопченном дощатом потолке; пустырь рядом, с полусгнившей, черной от мазута цистерной, ее запах… Зато отлично
помню переезд на новое место.В те времена Арзамас еще не успел стать главным пристанищем отверженных, а проще говоря –
выгребной ямой человечества. Нас было меньше половины. Основная масса будущих граждан этой клоаки обитала севернее, в
хаотичном скоплении сросшихся воедино поселков, которое они именовали городом. Город Триэн. Красиво. Звучит как гитарный
аккорд, мягко, тягуче. А в действительности это всего лишь три буквы «Н» – Новый Нижний Новгород. Оглушительно громкое имя для
столь жалкого убожества. Из-за близости к своему мертвому прародителю там заметно фонило даже спустя полвека с окончания
Сорокаминутной войны. Зато ни один лац[1] в Триэн носа не совал. Долгое время он оставался единственным крупным поселением, в
котором мутанты были полноправными хозяевами. Вплоть до исхода на юг.В пятьдесят третьем же Арзамас представлял собой средней
руки город с несколькими кое-как держащимися на плаву предприятиями и почти дармовой рабочей силой. Его население делилось
примерно так: один процент – хозяева, десять процентов – хозяйская охрана, двадцать процентов – квалифицированная обслуга, еще
двадцать пять – торгаши, ремесленники, ростовщики и прочая мелкая шваль из лацев.