Я придумала номер с бутылкой. Но «писатель» не успел отреагировать, как выскочил его приятель и попытался ко мне приклеиться. Приятеля пришлось послать подальше, мне такие коты не нужны.
Я сходила к Лариске на разведку. Бориса, который «спортсмен», Лариска знала хорошо. Как точно я определила с первого взгляда, рентгена не надо: женат, двое детей, приезжает на базу отдыха расслабиться. Про второго Лариска ничего не могла сказать, он здесь первый раз. Я узнала только его имя: Сергей Краевский. Я где-то слышала это имя. Наверное, действительно, он писатель. Лариска пообещала расспросить невзначай Бориса.
Я попросила Лариску пересадить меня за другой столик в столовой, чтобы сидеть к Сергею в профиль. В профиль я красивее выгляжу, у меня красивый точеный нос, высокий лоб, и не видно, что рот великоват. Мне не нравится форма моих губ. Я, конечно, их обвожу и подкрашиваю, чтобы скрыть недостатки, но что-то хищное остается. Хищницу я должна пока спрятать внутрь как можно глубже. А перед этим писателем предстать милой, «белой и пушистой». Красотой Бог меня не обидел. Должен Сергей хотя бы взглянуть на меня для начала, а я уж постараюсь показать себя во всей красе. Пусть сделает первый шаг мне навстречу. Сделает один шаг пойдет и дальше.
На ужин в столовую я пришла заранее. Я сидела спиной к входной двери, но почувствовала, когда они вошли в зал. Может это судьба?
Они сели за столик. Я подняла руку и подправила заколку. Несколько прядей выпали из прически. Чувствовала, чувствовала на себе его взгляд, казалось, он мне жёг кожу на щеке и открытом белом плече. Я специально долго разговаривала с официантом, чтобы Сергей меня хорошенько рассмотрел. И он заговорил со мной! Теперь дело техники, близко не подпускать, но и не спугнуть.
Я сбросила одежду и встала перед зеркалом. Хороша, хороша чертовка! У меня при карих глазах светлая кожа. Волосы я, конечно, подкрашиваю в более тёмный цвет, чтобы подчеркнуть белизну и безупречность кожи лица. И фигура у меня то, что надо! Ноги стройные, длинные, бедра соблазнительные, талия, как у артистки Людмилы Гурченко. Грудь небольшая, но высокая. Вчера, пока отлёживалась, смотрела по телевизору всё подряд, и в какой-то сельскохозяйственной передаче рассказывали, как правильно выбирать корову. Именно такой формы вымя должно быть у коровы, чашечкой, чтобы корова оказалась молочной. Я слышала где-то раньше, что «молочность» передаётся по материнской линии. Мамы нет в живых, спросить не у кого, как у женщин в нашем роду по этой части?
Мне невыносимо захотелось иметь ребёнка, маленького ребёнка, чтобы прижать его к себе, почувствовать его запах. Чтобы держать ребёнка на руках, кормить его грудью. И у ребёнка должен быть нормальный отец, а у меня муж, порядочный, не такой, как мои те придурки. Сергей определенно подходил на роль отца моего ребёнка.
Не зря говорят, «с кем поведешься от того и дети». Глупо было бы иметь сына от Пашки или Гриши. Господи, как вспомню, так вздрогну.
Пашка Хвостенко, «Хвост» веселый парень, выпить не дурак, гитарист и бард, легкий на подьем, абсолютно несерьезный в отношении к жизни. Мама чуть не на коленях меня умоляла не спешить с замужеством на первом курсе пединститута. Куда там! Как можно упустить такого парня в нашей женской группе. Чернобровый, сероглазый, копна волос, гибкий, подвижный, сейчас я бы сказала, «вертлявый». Девчонки даже дрались за него. В сексе он был опытный, что меня, дуру, не насторожило. Если замечал, что я заскучала, для него не было невозможных поз. Мне это очень даже нравилось. Но жизнь наша, увы, состояла не из одной постели.
С моими родителями он не смог ужиться даже месяц. Ночные посиделки с гитарой на кухне, когда всем завтра вставать в 7 утра. Потом сон до обеда и пропуски занятий. Авральная сдача зачетов, а я за одни сутки пишу за него реферат. Курение в комнате, потому что лень выйти на площадку. Или вышел, как был, в одних трусах, и напугал пожилую соседку. «Жарко же!» Куда он девал стипендию, не знаю, мы её не видели, зато ел за двоих, даром что худой. Родителей моих он называл «тесть» и «тёща», причем, на «ты». И считал, что живя в нашей квартире, он вообще ничего не обязан делать. Какой ремонт? Какая картошка? Если дома что-то планировалось, он охотно оставался в общаге на выходные, ходил на танцы, играл в карты, выпивал, дрался.
В жизни не видела, чтобы мои родители относились к человеку с такой ненавистью. Пашка, при всей его легкости, платил им тем же. Он даже сочинил песню, «а я купил бы бэтээр, и написал эсэсэсэр, и свою тёщу десять раз бы переехал». Народ умирал со смеху, а я дала Пашке пощечину. Мы сколько-то дней не разговаривали, сидели врозь на занятиях. Потом он извинялся, каялся. И мы еще несколько раз переспали, когда родители были на работе. И я в весеннюю сессию чуть экзамен не завалила. Короче, на втором курсе мы уже развелись. А на третьем он ушел в академотпуск, и с тех пор я его не встречала. Кажется, он бросил институт.
А на четвертом я с тоской подумала, что останусь без мужа на всю жизнь. Учеба дом, дом учеба, кругом одни девушки, жениха взять негде. Тут и замаячил мой второй муж, Гриша, Григорий Альбертович Стародубцев. Я как-то разоткровенничалась с мамой, мама поговорила со своей коллегой. У коллеги нашелся племянник, единственный сын вдовой сестры. Старше меня на десять лет, полнеющий, лысеющий, но очень интеллигентный и воспитанный. Работал в НИИ младшим научным сотрудником. С мамой на двоих двухкомнатная квартира улучшенной планировки. Условия для семейной жизни есть. Мама, Галина Тимофеевна, старше сына на 35 лет, учительница музыки, на пенсии.
Знакомство устроили в театре Оперы и балета под предлогом дня рождения маминой коллеги. Именинница купила билеты и пригласила сестру с племянником, маму со мной, двух подруг для вида. Отмечать начали в буфете бокалами легкого вина, там нас всех и представили. Внешне Гриша оказался гораздо лучше, чем на фотографии: живой лукавый взгляд, обаятельная улыбка, остроумный собеседник. Одет скромно, но элегантно, пиджак и галстук носит так естественно, как будто родился в них. Мне показалось, что Гриша тоже одобрил мой наряд, туфли, прическу. Начался спектакль. Естественно, места у нас с Гришей оказались рядом, причем, довольно далеко от прочей компании. Григорий Альбертович, как воспитанный человек, завел светскую беседу. Я заранее изучила содержание оперы, прочитала статью о композиторе, и вполне смогла соответствовать. В антракте мы прогуливались в фойе, он говорил мне комплименты.