Рогатая, ершистая, курящаяся Тень выросла на ставшей необъятной стене соседнего дома. Гогот вновь громыхнул в этой реальности и насквозь прони́зал сознание, само естество Эйли. Но так же был ещё отчётливо слышен шёпот её собственного голоса.
Иди погуляй.
Эйли скованную ужасом очень смутила эта фраза, резкая боль в руке стала сродни выстрелу стартового пистолета. С хихиканьем её укусило за ладонь лицо из мостовой мальчика пригласившего её присоединиться к их компании. Эйли моментально отдёрнула руку, но её кровь мазнула ему щёку и теперь он, хрипя и кряхтя, старался достать языком и слизнуть эту кровь. Язык никак не доставал, и никогда не смог бы, но выражение его лица показывало будто он совсем близок к этому. Его глаза лезли из орбит, лишь бы видеть вожделенную добычу, он сопел и похрюкивал, по лбу и переносице уже бежали крупные гроздья пота, лицо не сдавалось.
Эйли побежала прочь. Мимо мелькали дома и переулки, большие витрины и какие-то магазинчики, книжные лавки, и лоточки. Хор голосов лиц оставался позади. Лица из мостовой кричали разное, одни просили помощи, другие бранились, а третьи смеялись, но одно слышалось точно: «Ты не проснёшься!»
Голоса стали меркнуть, Эйли замедлила бег. Небесные глаза застыли, будто в ухмылке.
Её голос снова шептал в её сознании: