Так, если семь часов, мой провожатый чуть выставил вперёд руку, так что рукав пиджака оттянулся и открыл наручные часы на кожаном ремешке, должно быть, только медсестра дежурная на месте.
Мы подходили всё ближе к центру села. Дома, дома, деревянные, многие свежеокрашенные. Народу на улице почти нет. Оно и понятно время ужина. Кто-то ещё стоит во дворе, лениво загоняя корову на постой. У одного дома на лавке сидели две ветхие старушки в ярких платках, тёмных платьях и лёгких фуфайках на плечах. Они звонко и запалисто что-то обсуждали:
Обсапутся, как есть, обсапутся! сердито говорила одна.
Да налопаются, чё тут ищо! ворчливо вторила ей другая.
Избу-то запри да подём.
Старушки-подружки ненадолго умолкли, завидев нас.
Вечер добрый, Виктор! поздоровались они чуть ли не ласково, но с подозрением посмотрели на меня.
Здравствуйте, здравствуйте! мой спутник кивнул.
Гостей привёз?
Да, на недельку-другую, ответил Виктор, видимо, чтобы избежать лишних вопросов.
Скоро мы свернули на пустынную площадь и прошли мимо здания администрации, на входной двери которого я увидела серп и молот. Ещё издалека я заметила полотнище красного флага на крыше. Забавно. Какой-то ностальгический флешмоб в тренде? Типа «Знаковые места прошлого и настоящего» и они участвуют.
Кабинет фельдшера находился на первом этаже в здании, которое мне всегда казалось, закрыто навеки вечные. Да и дверь вроде была грубо заколочена. Как и окна. Надо же, отреставрировали.
Виктор оставил поклажу на лавке в коридоре, уверенно постучал в дверь и, услышав громкое «Войдите!», провёл меня в пропахший хлоркой кабинет.
Виктор, здравствуй! Что случилось? С Настасьей Михайловной плохо? из-за стола вышла круглолицая медсестра с белым халатом внакидку на летнее платье и озабоченно смотрела на моего спасителя, пока я пряталась за его спиной.
Да нет, вот привёл вам работу. Что-то странное случилось. Нужно оказать первую помощь.
Да, прошу прощения, я вышла к медсестре.
Она опасливо взглянула на мою шею, прищурилась и коротко сказала:
Присаживайтесь, и добавила с деланной улыбкой Виктору. А ты не уходи пока, ладно? Или спешишь?
Подожду, конечно, со всей серьёзностью и ответственностью кивнул он. Буду в коридоре.
Как только дверь закрылась, приветливость медсестры улетучилась.
И чего вам не живётся? Вот чего? В психушку по-быстрому оформим, вот и закончилась жизнь эта. Зато какая там начнётся!
Но я
Что «я»? Говори, чего вешаться решила? Хлопец какой, небось, бросил, а ты уже и слёзы на кулак намазала, а на шею удавку навернула. Тьфу, из-за такого-то дерьма, девушка
Да послушайте! я повысила голос. Никто не вешался! Спросите Виктора. Он же меня не из петли достал. Меня пытались задушить, по голове со всей дури огрели, и вы тут на меня ещё нападаете!
Тётка вмиг посерьёзнела и выпрямилась за столом, сложив пухлые руки в замок.
Что ж. Казалось, она не знала что дальше и говорить. Что ж. Кто на вас напал?
Мне бы знать! я подёрнула плечами. Я не видела никого. Я не помню ничего.
«Ох, а это хорошая придумка! Прикинусь шлангом в беспамятстве. Ничего не помню. Но нападение было. В эту версию и буду бить».
Так, девушка, значит, тут не мне с вами беседовать.
Она сняла трубку со старого телефона и прокрутила диск трижды, закусив нижнюю губу. На том конце отвечать не спешили, и медсестра в ожидании оглядывала стены, подняла взгляд к потолку, но скоро затараторила, уставившись на меня.
Алё! Алё, Галин Степановна-а! Ради Бога извините, у нас ЧП. Девушка обратилась. Не местная, она с прищуром поглядела на мою серую футболку с белым кроликом-йогистом. И не из дачников вроде. Да. Да Нападение. Душить пытались, говорит. Ещё на голове повреждение. Не знаю. Да-да, вы сейчас будете? Хорошо. Адилову тоже отзвонить? Хорошо, хорошо.... Да, я поняла. Ждём. Нет-нет, конечно, никуда!
Она быстро щёлкнула отбой на телефоне и, нервно теребя спиралевидный чёрный шнур, спешно набирала другой номер. Абонент не отзывался. Минута-другая. Без ответа. Медсестра сердито вздохнула и, прижав трубку щекой к плечу, взялась за справочник. Опять набрала кого-то, трижды прокрутив диск. Значит, номер снова сельский. Я смутно вспомнила, что все местные номера трёхзначные.
Серёжа, здравствуй! с выдохом облегчения приветствовала медсестра вызываемого. Слушай, Адилов там не у тебя? Угу. Когда, говоришь? Ну, это ясно, ясно.
Только она распрощалась со своим телефонным собеседником, как за окном мы услышали короткий «Дзиньк!» велосипедного звонка, и в кабинет влетела худощавая высокая женщина.
Адилов здесь? первым делом она обратилась к медсестре.
Нет, Галин Степановна, и не дождёмся сегодня! развела руками та. Звонила, его на месте нет. Серёжа Кораблёв только что сказал, он в Горький мать повёз к родне. Сегодня только к ночи вернётся.
Плохо, покачала головой доктор и наконец-то обратилась ко мне: Здравствуйте! Значит, вы потерпевшая у нас?
Она быстро поправила шпильки в светлых волосах, схватила халат и, судя по её бодрому настроению и сверкающим глазам, будто бы была рада внезапному происшествию.
Да. Здравствуйте, еле слышно ответила я.
Давайте мы вас осмотрим.
Только я ничего не помню, я продолжала лживую оборону.
Сейчас ваше тело немного что-нибудь расскажет, я надеюсь.
Она провела нехитрые процедуры по осмотру моей шеи, головы. Что-то записала. Проверила зрение и слух. Смерила давление и отсчитала пульс. Взвесила меня на допотопном устройстве и измерила меня на не менее древнем деревянном ростомере.
А теперь, девушка, в смотровую.
Но я не Ничего не было такого.
А кто мне сказал, что ничего не помнит? она снова улыбалась. Так открыто и по-матерински, что я сдалась, иначе вдруг бы она позвала грузную медсестру на помощь, если буду сопротивляться. Я нехотя поплелась за ширму.
Ясно, беспокоиться не о чем, выдохнула Галина Степановна после интимного и очень неприятного для меня осмотра. Одевайтесь.
Кажется, всё происходило так быстро: то садись сюда, говори то, говори сё, одевайся, раздевайся, я в стотысячный раз говорю, что ничего не помню. Наконец-то меня вроде бы отпускают. Я уже пожалела, что согласилась на ненужные процедуры. Надо было по-тихому уйти домой, как только выползла из канавы. Да и зачем я поплелась за Виктором в больницу? Только бы подошли к селу, надо было сказать: «Спасибо, дальше я сама» и всё.
Вы одна здесь? не отрываясь от письма, тихо спросила Галина Степановна.
Меня привёл Виктор. Ему медсестра сказала остаться.
А, вот чего. Правильно, правильно.
Так, девушка, она строго посмотрела на меня. Вот ещё одежду эту не стирать!
Галина Степановна вышла из кабинета и вернулась с Виктором.
Говорит, ты привёл?
Мы у кладбища встретились. Всё в порядке?
В порядке, но не совсем. Я думаю, нам тут без Адилова не обойтись.
Дело тёмное?
Ещё какое! Софья, вы даже не помните, откуда вы: город, село? С кем-то вы ехали?
Нет, ничего. Наверное, такое бывает, когда головой стукаешься, от отчаяния я понесла всякие глупости. Можно я просто уйду? Поброжу по селу, вдруг вспомню что-то. Я доберусь сама до города, а там разберусь.
Нет, исключено, так точно не пойдёт. Завтра вы обратитесь в милицию, заявление напишете. Хотя бы до завтра надо остаться у нас. Только где
Думаю, у нас найдётся место, уверил Виктор. Дом-то большой.
Ох, было бы здорово. Только до утра буквально, Вить. И сам жди вызова. Девушка, жду вас здесь утром. Около восьми, не позже.
Поняла.
Мы с Виктором отправились в дальнейший путь. Зачем я все это устроила? Что я придумала? И где я? Почему моё село выглядит, как моё село, а на самом деле нет? И куда мы идём? Что если Виктор живёт с сумасшедшей семейкой?
Может, сбежать? А куда? Домой! Он же здесь, в этом странном селе. Мы идём сейчас словно ко мне по главной улице.