Эксперимент, говоришь? Задавай свои вопросы, согласен.
Вот и чудненько. Желательно, чтобы вы на мой табурет пересели, а я в ваше кресло, ну да ладно. Вот вы, Иван Алексеевич, подумали
Помилуйте, да откуда вам стало известно, что я подумал? За подумал еще не сажают. К тому же не Иван Алексеевич, а Николай Алексеевич, запамятовали.
Во-первых, не перебивайте, не то бамбуковой палкой по ребрам получите в Китае сию процедуру называют весьма романтично полет сквозь бамбуковый лес а во-вторых, что подумали, то и на лице отразилось, а в-третьих, вот вы и проговорились.
В чем это я проговорился?
В том, что думаете не то, что говорите.
Ну, все, закончен эксперимент!
Не на много же вас хватило!
Отдал бы ты мне свои шарики, Непогодин, а то я с тобой поякшаюсь да бить начну попросту.
Имею прием против битья. Один, например, евангельский. Ежели меня ударят по левой щеке, то я подставляю правую и каменею.
Ну это ты, братец, пожалуй, что, врешь.
Имею еще один прием, запрещенный. Научился у народных умельцев, тех самых замухрышек. От силы удара зависит состояние здоровья у бьющего. Печень заболит или потенция понизится от одной только мысли заранее.
Тьфу на тебя! Чтоб ты сдох!
Чур меня, чур, нужно говорить в таких случаях. Я, если хотите, одним лишь усилием воли покончу с собой. Меня обучали и этому. Желаю, однако, быть казненным во искупление прегрешений перед Отчизной. Короче, расстреливайте меня, я согласен.
Он, видите ли, здесь распоряжается. Пройдусь бамбуковой палкой по ребрам, враз выложишь и золотые шарики, и алмазные.
Кстати, об алмазах. Хотите, назову имена людей, которые заменяли бриллианты в царских регалиях на копии.
На фальшивые?
Нет, на точно такие же, но копии.
Для чего?
Как для чего? Там, в швейцарских банках, будут настоящие, а здесь подменные, да только они не знают о том, что уже в третий раз происходит подмена. Камня на камне от регалий не осталось.
Имена!
Опасаюсь.
Чего еще может опасаться приговоренный к расстрелу?
Опасаюсь за вас, господин следователь.
Гражданин.
Пусть будет по-вашему. Вот вы думаете, почему следователь, который вел мое дело, расстрелян? Сведения, которые я ему сообщил, оказались о-пас-ны-ми. Понимаете?
Ох, фон Эссен, во всем-то вы признаетесь, и все вроде сходится, а поверить тебе не могу. Назовешь адреса и фамилии сообщников, вот тогда и поверю.
Так они законспирированы, ну вот как ваша Негода, к примеру, хотя она вовсе не враг.
О ней особый разговор, а кто еще?
Ко мне подходят в ресторане, обычно. На мне должен быть костюм из немецкого габардина в полоску. На столе две бутылки коньяка и тарелка с красной икрой для пароля
Врагам народа коньяк не положен.
Не доверяете? Я ведь к вам добровольно явился.
Ничего себе добровольно! Ты был арестован на вокзале, мерзавец! Драпать куда-то собрался.
Во-первых, я не уезжал, а приехал, а во-вторых, считайте, что сдался, потому как прекратил борьбу, ослабил волю и ждал только, когда заберут.
Что же сам не явился с повинной?
Остаточный гипноз.
Вот мерзавец, на все у него есть ответ.
Стало быть, вы мне не верите?
Эх, фон Эссен, сидишь ты здесь передо мной: тихенький, ласковый, велеречивый, а сам двух следователей уже до расстрела довел.
Вроде бы одного, а кто второй?
Про Непогоду, тьфу, Негоду, забыл? Ежели все подтвердится расстрел!
А вы не докладывайте. Коллеги ведь все же.
Ах ты, гад ползучий! Я не доложу, а ты тут как тут: прослушайте, мол, пленочку, сравните с протоколом. Вредный ты человек, Непогодин. Я б тебя шлепнул, да начальство пока не велит. Допрашивай, говорят, пока не иссякнет его красноречие, авось проговорится.
Тогда мы с вами будем беседовать до скончания века сего, ибо я Вечный Жид. Может быть.
А! Космополит проклятый?!
Скорее, проклятый.
Мастер-мудрец-и-Маргарита
Тридцать первого апреля 1935 года в американском посольстве состоялась презентация рукописи Герберта Аврилакского, любезно предоставленной советским правительством послу Уильяму Буллиту в дар президенту Рузвельту. В числе приглашенных был Михаил Афанасьевич Булгаков, о чем свидетельствовала его подпись в книге посетителей. «Прочтение, почтение и предпочтение» таков был девиз приема
* * *
Говорят, вы пишите новый роман? едва переступив порог посольства, слышит Булгаков. Будем звать вас Мастером, коим вы и являетесь или «М» для конспирации.