Я прижимаюсь к дверному косяку, смотрю на сестру и безуспешно пытаюсь понять, как работает ее голова. Для меня Айюла так же непостижима, как затейливая графика на стенах ее комнаты. Айюла встречалась с художником, который покрыл отштукатуренные стены жирными мазками черной краски. Изысканной комнате с белой мебелью и мягкими игрушками графика не подходит совершенно. Лучше бы он ангела нарисовал или феечку. Своим щедрым подарком и талантом художник явно надеялся застолбить себе место в Айюлином сердце или как минимум в ее постели, только вот ростом он не вышел, а зубы у него едва помещались во рту. В награду Айюла погладила его по голове, купила ему банку колы и все, привет!
Она начинает подпевать и страшно фальшивит.
Айюла! зову я, прочистив горло.
Не прерывая танца, она поворачивается ко мне и расплывается в улыбке.
Как дела на работе?
Нормально.
Класс. Айюла колышет бедрами, сгибает ноги в коленях. Я тебе звонила.
Я была занята.
Хотела приехать к тебе, чтобы мы вместе сходили на ланч.
Спасибо, но ланч у меня обычно прямо в больнице.
Ага.
Айюла вкрадчиво начинаю я.
М-м-м?
Давай я нож заберу.
Танец замедляется, пока не остаются лишь покачивание корпусом и редкие взмахи руками.
Что?
Говорю, давай я нож заберу.
Зачем?
Ну Он тебе не нужен.
Айюла обдумывает мои слова. Обдумывает не дольше, чем горит спичка.
Спасибо, но нет. Я лучше оставлю его у себя. Айюла ускоряет свой танец и, кружась, отворачивается от меня. Нужно попробовать другую тактику. Я беру ее айпод и уменьшаю громкость. Айюла поворачивается ко мне с недовольным видом. Ну что такое?
У себя нож держать не стоит. Вдруг полиция с обыском к нам нагрянет? Лучше в лагуну его брось так меньше шансов, что тебя поймают.
Айюла скрещивает руки на груди и прищуривается. Мы буравим друг друга взглядами, потом она со вздохом опускает руки.
Кореде, этот нож мне очень дорог. Это все, что у меня от него осталось.
Кто-то другой, может, и поверил бы ее сантиментам, но меня таким спектаклем не проведешь. Способна ли Айюла на настоящие чувства еще большой вопрос.
Интересно, где она прячет нож? На глаза мне он попадается только вонзенным в окровавленное тело, а порой я и такие моменты пропускаю. Почему-то не верится, что Айюла решилась бы орудовать другим ножом. Кажется, на убийства ее толкает конкретно этот нож. Хотя что тут невероятного? Кто сказал, что у предметов не может быть собственной воли? Или что предметом не управляет воля его прежних хозяев?
Отец
Нож Айюла унаследовала от него (под «унаследовала» я подразумеваю «забрала себе, прежде чем его тело остыло в могиле»). Желание забрать его вполне понятно: тем ножом он очень гордился.
Хранил он его в ножнах, запертым в ящик стола, но, когда приходили гости, непременно доставал, чтобы похвастаться. Держа изогнутое девятидюймовое лезвие кончиками пальцев, он демонстрировал черные загогулины, отпечатанные и вырезанные на светлой костяной рукояти. Как правило, показ сопровождался историей.
Иногда нож становился подарком Тома, однокашника по университету, в благодарность за спасение на море. Иногда нож превращался в трофей, отнятый у солдата, пытавшегося его им зарезать. Иногда в его любимейшей версии нож был памяткой о сделке, заключенной с шейхом. Сделка прошла так успешно, что шейх предложил ему на выбор свою дочь или нож, последнее творение давно умершего оружейника. У дочери один глаз видел хуже другого, поэтому он взял нож.
Для нас с Айюлой те байки были ближайшим подобием сказок на ночь. А как нам нравились моменты, когда он эффектным жестом доставал нож и гости испуганно шарахались! Он всегда смеялся, предлагая посмотреть нож поближе. Гости охали и ахали, а он кивал, упиваясь их восторгом. Потом кто-нибудь непременно задавал желанный ему вопрос «Откуда у вас этот нож?», и он выдавал байку в варианте, который считал самым подходящим для собравшихся.
После ухода гостей он доставал тряпочку, пузырек машинного масла и тщательно полировал лезвие, уничтожая воспоминания о тех, кто его касался. Я частенько наблюдала, как он выдавливает на лезвие несколько капель масла и растирает их аккуратными круговыми движениями. Других проявлений нежности я у него не видела. Он не спешил и едва замечал мое присутствие. Когда он поднимался, чтобы смыть масло с лезвия, я убегала. Ритуал чистки на этом не заканчивался, но мне казалось разумным унести ноги, пока у него не изменилось настроение.
Однажды, решив, что он поздно вернется домой, Айюла забралась к нему в кабинет и увидела, что ящик стола не заперт. Она вытащила нож, чтобы посмотреть, и заляпала его шоколадом, который перед этим ела. Он не задержался и застал ее в кабинете. Он выволок ревущую Айюлу за волосы, а когда подоспела я, толкнул ее в другой конец коридора.
Я понимаю, почему Айюла забрала нож. Доберись до него первой, я бы молотком его искорежила.
Нож
Может, она прячет нож под своей кроватью? Или в комоде? Или в гардеробной под стопкой одежды? Я обвожу взглядом комнату, а Айюла не отрываясь смотрит на меня.
Ты ведь не собираешься пробраться сюда тайком и забрать его?
Не понимаю, зачем тебе нож. Дома его держать опасно. Отдай его мне, так будет надежнее.
Айюла вздыхает и качает головой.
Ẹ̀FỌ́ [9]
Внешне на отца я совсем не похожа. Когда смотрю на маму, то вижу будущую себя, и ничего тут не изменишь, как ни старайся.
Мама в гостиной на первом этаже, устроилась на диване и читает книгу, выпущенную «Миллз и Бун» [10], роман о любви, подобно которой ей не досталось. Айюла скрючилась в кресле рядом и что-то просматривает в сотовом. Я молча прохожу мимо них к двери на смежную кухню.
Готовить будешь? спрашивает мама.
Да.
Кореде, научи сестру! Как она станет заботиться о муже, если не умеет готовить?
Айюла надувает губки, но не отвечает. Вообще-то она не прочь заглянуть на кухню. Ей нравится пробовать все, что попадется на глаза.
У нас в доме в основном готовим мы с домработницей. Мама тоже готовит, но меньше, чем пока был жив он. Что касается Айюлы Посмотрим, справится ли она с чем-то хлопотнее закладывания хлеба в тостер.
Да, конечно, говорю я маме. Айюла поднимается и идет за мной.
Нужные мне продукты ждут на разделочном столе: домработница вымыла их и нарезала. Мне эта девушка нравится. Она ловкая, аккуратная, спокойная, а самое главное ничего не знает о нем. После его кончины мы «из практических соображений» уволили всю прислугу и целый год никого не нанимали. Вот только поддерживать порядок в доме размером с наш сложнее, чем может показаться.
Курица уже варится. Айюла поднимает крышку кастрюли, выпуская пар, пахнущий жиром и «Магги».
М-м-м! Она вдыхает аромат и облизывает вишневые губки. Домработница краснеет. Вы молодчина!
Спасибо, мадам.
Если готово, может, помочь вам попробовать? с улыбкой предлагает Айюла.
Может, тебе лучше помочь ей нарезать шпинат?
Айюла смотрит на подготовленные продукты.
Так ведь он уже порезан.
Мне нужно еще.
Домработница спешит еще за одним бушелем шпината, но я зову ее обратно.
Нет, пусть Айюла принесет.
Айюла наигранно вздыхает, но приносит шпинат из кладовой. Вот она берется за нож, а я невольно вспоминаю Феми, скрючившегося в ванной. Одну руку он держал у раны, словно пытался остановить кровотечение. Сколько он так промучился? Айюла держит нож некрепко, острием вниз. Шпинат она режет быстро и небрежно, с ножом управляется как ребенок вид готового блюда ее явно не заботит. Так и подмывает остановить ее. Домработница с трудом сдерживает смех. Похоже, Айюла отчаянно старается вывести меня из себя.
Я решаю не обращать на нее внимания, невозмутимо наливаю пальмовое масло в глубокую сковороду, добавляю лук и кайенский перец, которые обжариваю на сильном огне.