Вот и сейчас наметанным глазом выделяла их из общей массы.
Знатная публика не могла выйти на публичное мероприятие, не нацепив весь свой магический арсенал, успешно замаскированный под драгоценности, пояски, шарфики и прочие аксессуары. Пошлость и тщеславие вот как я называла подобные демонстрации. Смотреть на парад нелепостей было и смешно, и в то же время грустно, но я привыкла. И уже не очень удивилась, когда заметила на одной даме взаимоисключающие артефакты приворотное колье и браслет одиночества. Самое смешное, что внешне они вполне гармонировали, на магическом же плане просто вопили о несочетаемости. Видимо, колдун-изготовитель был большим шутником. Дама, кажется, понятия не имела о свойствах своих висюлек, и я несколько минут наслаждалась, наблюдая за очередным кавалером, сперва выказывающим даме самые недвусмысленные знаки внимания, а затем внезапно испаряющимся.
Милые девушки! Послушайте добрый совет. Одно украшение за один раз наилучший выбор. Нелишне будет также проверить его на предмет скрытой магии. Иначе вы рискуете нажить очень большие неприятности.
Лично я предпочитала не носить с собой ни одного артефакта. Все безделушки, что у меня имелись, я хранила в небольшой шкатулке в гостинице, да и среди них, если честно, не найдется ничего стоящего. Как говорила мама, твой артефакт отыщет тебя сам.
Вот только тот, что был мне до зарезу нужен, никак не желал отыскиваться. Да и знала я о нем до обидного мало. И очень надеялась, что оплата последнего заказа вместе с предыдущими накоплениями позволит купить редкую книгу, где говорится об артефакте, который я разыскиваю уже не первый год.
Толпа все прибывала. Боясь, что мне не достанется даже самой отдаленной и покосившейся беседки, я поспешила на поиски пристанища.
Впрочем, беседка нашлась без труда, маленькая, одноместная, с небольшим столиком, только-только бокал с напитком поставить да блюдце с закуской рядом примостить. Для пергамента с чернильницей места вполне хватило. Сцена располагалась далековато, но хоть никакие кусты ее не загораживали. На двух столбах, обозначающих вход в беседку, прикреплены усилители звука, магические артефакты в виде плоских тарелок, замаскированных блестящей мишурой. Такие усилители нацепляли во время концертов в самых разных уголках сада, чтобы одинаково громко было слышно всем. То, что не всем видно, никого не волновало.
Веселого вам денька, прогнусавил сбоку грустный голос.
Я обернулась. Голос принадлежал худому пареньку унылого вида. В руке парень держал пачку листовок. Ну, ясно, рекламщик.
Возьмите, гундосый протянул мне один листок. Это изменит вашу жизнь.
Мою жизнь ничто не изменит, твердо всказала я.
А вот это я сказала зря. Никогда нельзя категорично заявлять, мол, я четко знаю, что произойдет со мной в ближайшие сутки. И дальнейшие события очень хорошо это продемонстрировали.
Все равно возьмите, ныл парень.
Вот же настырный. Возьму, только чтобы ты заткнулся и ушел. Их нарочно, что ли, с такими противными голосами набирают?
Я даже не стала читать листовку, просто кинула ее на пол беседки. Опять какой-нибудь лекарь изобрел препарат, помогающий одновременно от блох и клещей, зубной боли, а также для похудания. Принимать три раза в день впрыскиванием в уши, горло и нос. Зубную боль вы перестанете замечать из-за зуда в ушах, жжение в горле уменьшит аппетит, а блохи и клещи вследствие невозможной вони разбегутся сами.
Эй, Юсти!
Я оглянулась на голос и заметила пробирающуюся к беседке троицу моих однокурсников. Впереди быстро и уверенно двигалась Сероль невысокая девушка с длинной тускло-медной косой, из которой вечно выбивались непослушные пряди, придававшие их обладательнице несколько растрепанный вид. Она придерживала подол пышного зеленого платья и, кажется, страдала из-за необходимости носить эдакую хламиду. На занятия она, беря пример с простолюдинок из бедных кварталов, предпочитала носить платья длиной выше щиколотки, что даже в стенах вполне демократической альма матер считалось чуть ли не кощунством. Великосветские «хламиды» сковывали порывистость движений Сероли, за что были подвергнуты ею остракизму. На концерт же в королевском саду в коротких платьях едва ли пустили бы, и девушка вынуждена была смириться.
За ней шли Валлар и Алежур. Первый радостно улыбался впрочем, улыбался он практически всегда, что свидетельствовало отнюдь не о дебилизме, а о легком нраве парня. Алежур, чуть приотстав, напустил на круглую физиономию выражение меланхолии. То есть, по обыкновению, выпендривался. Хотя парень он надежный и отзывчивый, да и общении в большинстве случаев простой, как угол дома. Но без выпендрежа никуда. Все-таки он старший сын первого советника самого главы Онтиля, столицы нашей прекрасноцветущей Сенталии.
Сероль наконец пробралась через особо колючий куст, дернула зацепившийся за него подол, отчего тот жалобно затрещал, и шагнула в беседку. Для мальчишек места внутри не осталось, и они закупорили собой вход.
Юсти! сказала Сероль. Как здорово, что мы тебя встретили! В нашей ложе как раз есть свободное место!
В НАШЕЙ ложе, уточнил Алежур.
В вашей, конечно. Но на сегодня она наша. Правда, здорово?
Личная ложа советника. Это очень, очень почетно, с этим не поспоришь. И то, что Алежур выпросил у папочки пригласительные именно в нее, означало: он неравнодушен к Сероль. Сказать об этом напрямую не позволяет все тот же выпендреж, а, может, и стеснение. Пригласить ее одну тем более. Поэтому он позвал с собой Валлара, который в любой компании остается «своим парнем». О девушках он, похоже, еще не думает.
Или думает?
Я слегка нахмурилась, поймав на себе оценивающий взгляд Валлара. Сказала:
Конечно, здорово.
Так что, пойдем с нами? обрадовалась Сероль и улыбнулась.
Ей так шла улыбка, сразу озарявшее ее лицо внутренним светом, что мне стало совестно. Потому что я никак не могла с ними идти. Не могу же я на виду у всей знати усесться в одной из самых пышных лож и вытащить свои письменные принадлежности.
Не могу, прости, как можно более жалобно сказала я.
Можешь.
У меня платье сами видите. Рабочее. Другие в общежитии остались, лень за ними идти.
Это условности, отрезала подруга.
Ну да, условности, возразила я. Сама-то вон какая красавица.
Сероль наклонилась ко мне и тихо сказала:
Я ненавижу это платье. Корсет этот дурацкий все ребра сдавил, не вздохнешь. Если бы не Алежур, никогда бы не надела, правда.
Охотно верю, сказала я. И тем не менее. В таком виде в ложу вряд ли пустят. Удивляюсь, как я досюда-то дошла.
Мальчишки от нечего делать принялись выискивать друг на друге разноцветные бумажки, а отыскав, с хохотом давить, извлекая из них разнообразные, порой не очень приличные, звуки. Ну, чисто дети!
Ты молодец, что билет достала, сказала Сероль. Алежур за приглашение пообещал папе учиться без хвостов.
И это ужасно, притворно вздохнул Алежур.
Не ужасно, ответила девушка. Ты просто лодырь.
У него нет достаточно веской мотивации, вступилась я за парня, видя, как он помрачнел.
Точно, подхватил Валлар. У нас ни у кого нет достаточно веской мотивации. А у тебя, Юсти, она точно есть.
Они были правы. Нет, про их мотивации я не знала ничего, хотя большинство студентов первого курса на самом деле не блистали на занятиях и экзаменах. А вот мне приходилось вкалывать весть год до черных мух перед глазами. Потому что только так я могу достичь поставленной ещ пять лет назад цели.
Увы, за год я, как ни старалась, не приблизилась к ней ни на шаг.
Я до сих пор не нашла ни одного упоминания о жезле Ктора.