Запись день, перепись — день, вот и начнем свою статистику.
— Запись день, перепись день, — повторил он в задумчивости, посмотрел на меня, опустил глаза долу, — очень интересно звучит… Как скажете, ваша милость.
— Надо сделать, — сказал я. — А то я толком видел только одну деревню Большие Таганцы, когда на нее напали те… как его…
— Генрих Гунландский, — подсказал он.
— Вот уже точно враг, — сказал я с горечью. — Он чей родственник, Черного Волка? Ах да, племянник Гуинга Одноглазого! Где он тут, что-то я совсем не ориентируюсь… Только отъехали от замка, и уже не знаю, в какой он стороне. Ага, с той стороны, где та деревушка… лады, учтем. Надо туда лучников. Там развалины старой башни, камни раскатились, придется собрать да поставить снова. Наверху смогут размещаться с десяток стрелков. Они и постараются защищать деревню от набега.
— Долго не продержатся, — сказал он предостерегающе.
— Пока дверь вышибут, увидим сигнальный огонь. А оседлать коней и успеть в деревню — раз плюнуть.
Он долго думал, прикидывал варианты, старый вояка, наконец чело прояснилось, посмотрел на меня с уважением.
— А это может получиться! У меня десяток лучников уже наберется. Четверо из Больших Таганцев!.. Так что могут, да, могут. Я пошлю людей, чтобы башню начали собирать заново?
Я кивнул, поинтересовался:
— А как они вообще тут друг друга не пожрали? Этот благородный Тудор каким бы ни был благородным, но не удержался бы, чтобы не расширить владения!
— Защищаться всегда легче, — ответил он.
— Да, — ответил я и щегольнул эрудицией: — потери при наступлении три к одному.
— Это когда простой бой, — уточнил он, — но если еще защищено магией, то тут уж совсем не просто. Чтобы сломить такую защиту, магия должна быть в десять раз мощнее. У нас край таков, что куда чаще попадаются штуки для защиты, чем для нападения. Так что даже барон де Пусе защищен в своем логове. А за воротами, понятно, его и зайцы забьют. Если втроем-вчетвером.
Глава 5
В замок въехали, встречаемые мощным запахом свежего хлеба и мясной похлебки. Прямо во дворе на вертеле блестит, мерно поворачиваясь, коричневая туша крупного зверя, то ли оленя, то ли исхудавшего кабана. Мне лучше не браться определять такие вещи: в обязанности рыцаря входит умение снимать шкуру и красиво расчленять тушу добытого на охоте зверя, но в той стране, откуда меня занесло, несколько другие обычаи… гм, рыцарей.
— Птицу отнеси в мои покои, — распорядился я. — Время обеда, но не нажираться как свиньи! После обеда выезжаем на инвентаризацию земель… Возможно, земельный кадастр составим, чтоб как у людёв!
На меня смотрели с уважением, я часто произношу непонятные слова, что сразу выдает мое благородное происхождение.
— У вас неплохие земли, — заверил Гунтер.
— Нужен учет, — сказал я наставительно. — Мне двойная бухгалтерия ни к чему, как и черный нал. Налоги возложу небольшие, но чтоб платили! Когда люди нарушают закон, их надо наказывать, а когда ведут себя добродетельно — с них надо брать налоги.
Тюрингем взял птицу из рук Ульмана и бережно понес в донжон. Я бросил поводья подбежавшему слуге, хотя мой конь в таких случаях застывает, как статуя из камня, слез и посмотрел па небо.
Грозовая туча надвигается страшная, жуткая, но уже видно, что пройдет стороной, а самое главное — за ней уже виден край.
— Рыцари обедают со мной в верхнем зале, — распорядился я. — Остальные в нижнем.
Зигфрид и Гунтер, этот чувствует себя неловко, отдали коней и пошли со мной в донжон. В нижнем зале женщины торопливо ставят на стол миски, накладывают горячую кашу, принесли на вертеле зажаренную тушу, а мы поднялись на второй этаж.