Если ты хочешь убедить самого себя, что твоя Айша-Мойша тут не причём, а невидимый елдыш сам по себе объявился, то я тебе мешать не буду. Самовнушение, херзац его, штука мощная. Компьютер тебе тут точно не пригодится.
Какое ещё самовнушение? Я пытаюсь в проблеме разобраться, это только вы уже всё заранее знаете.
На голографической карте загорелись тысячи точек с предполагаемыми координатами невидимки результаты игры корабельной нейросети в бессмысленные угадайки. Можно было подумать, что невидимка размножается со скоростью вируса.
Томаш раздражённо отрубил терминал.
А я согласна с Насиром, сказала Лада. Что ещё это может быть, кроме корабля Айши?
Томаш устало застонал.
Да что угодно! Бакарийский крейсер на секретной миссии! Война же началась!
Ага, и идёт этот секретный крейсер, закивал Насир, по тому же курсу, что и мы?
Томаш на секунду задумался.
Может, так и есть. С чего вы решили, что одной Айше нужен грузовоз? Да у нас тут соревнование, кто первый до цели доберётся! И теперь невидимка нас опережает.
Насир принял позу великана-мыслителя и важно почесал длинный подбородок.
Сомнительно, выдал он с таким видом, словно просчитал в уме, как компьютер, десятки тысяч вариантов.
Опять же соглашусь, поддержала его Лада. Если смотреть по тепловым следам, то видно, что они стараются держаться поближе к нам. Немного отстают, немного опережают.
Кому видно? спросил Томаш. Почему мы вообще решили, что невидимка где-то рядом с нами? Мы сейчас кучу времени убили, чтобы его вычислить, а компьютер только одно показывает обычная курсовая струна. Ничего странного или подозрительного нет. По распределению частиц видно, что это следы от ускорения, а не от торможения.
Разгоняться и тут же тормозить стали бы только полные бахулы!
Хорошо, они не полные бахулы. Но никаких свидетельств того, что они специально держатся рядом с нами, а не летят своим курсом, у нас нет. Расчёты ничего не показывают. Видно только, что корабль идёт на азме и чередует дрейф с ускорением.
Ладно, зевнул Насир. Положим, ты прав, и у Мойши есть конкуренты. На какой-то херзац им её грузовоз потребовался. А может, и не её вовсе. Чего делать-то будем? Повздыхаем и дальше пойдём?
Пойдём, сказал Томаш. Конечно, пойдём. Вопрос, с какой скоростью.
В смысле? не сообразил Насир.
Насик, ты иди полежи, улыбнулась Лада, вылезая из ложемента. Твоей головушке сегодня и так слишком много досталось.
Поняла, что я хочу сделать? подмигнул ей Томаш.
А чего тут не понять? Скорость набрать можно. Ничем себя не выдаём. Решили огоньку поддать, на торжественный обед опаздываем. К тому же они не знают, какой у нас полётный план, да и сами ускоряются постоянно. Гильзы, конечно, жалко, но у нас их с избытком.
Э-э-э, протянул Насир, поправляя на голове бинт. Вы уверены, что это хорошая идея?
А что не так? развёл руками Томаш. Ты, кстати, как себя чувствуешь? Выдержишь несколько импульсов?
О себе лучше подумай! огрызнулся Насир. Ещё бы я несколько импульсов не выдержал! Она вон, он показал скрюченным пальцем на Ладу, в меня столько наркоты влила, что могу хоть без компенсаторов летать. Но какой в этом смысл? Мы же не знаем, как быстро они идут! Как ускоряться будем?
Мы же не собираемся наши скорости синхронизировать. Сделаем импульсов пять-шесть, и посмотрим.
Пять елдышей сейчас это ещё пять при торможении!
Гильзы есть, сказала Лада. Второй раз подобные выкрутасы мы устраивать не будем, но сейчас можно попробовать. Ничего другого мы всё равно не придумали.
Классный херзац вы творите! Мало вам с этим бешеным тараканом было проблем, теперь будем за невидимым кораблём гоняться?
Всё равно же делать нечего, сказал Томаш.
* * *
Джамиля вывели, точно заключённого, из каюты и усадили в ложемент. Он поначалу молчал, как смертник, которого отправили на последнюю в жизни прогулку по тюремному двору, но, когда Томаш стал привязывать его ремнями, не выдержал и затараторил:
Это зачем? Это для чего? Мы что, уже прилетели?
Ещё нет, сказал Томаш. Плановое ускорение. Или, скорее, он улыбнулся, внеплановое.
Опять! Я не выдержу!
Томаш молча забрался в свой ложемент.
Все готовы? спросила Лада.
Готовы, отозвался Томаш.
Насир включил обратный отсчёт.
Перерыв между припадками ставить как обычно, аотар? Сто секунд?
Я после каждого импульса буду в вирт заглядывать, так что давай вручную.
Как скажешь. Хотя смысл туда лезть каждый раз?
Я всё же начал Томаш.
Он не договорил. Рубка содрогнулась в конвульсиях, и тут же в уши врезался пронзительный скрежет. Казалось, их запечатали внутри жестяной банки, и кто-то проворно вскрывает её консервным ножом. Томаш вцепился в подлокотники. Его вжимало в ложемент, как во время безумных виражей. Раньше импульсы давались ему куда легче. Джамиль что-то вопил, и это странным образом действовало успокаивающе.
Когда тряска улеглась, Томаш жадно вздохнул как мертвец, которого медики вернули с того света.
Жестковато было на сей раз, пожаловался он.
Всё как обычно, сказал Насир. Обычный припадок. Ты в вирт заходишь?
Захожу
Томаш прилепил на висок кадол. Его тут же затянуло в чёрный водоворот и понесло навстречу фальшивым звёздам. На фоне угольной темноты распускался кошмарный огненный цветок тепловой след после взрыва топливной гильзы. Багровые лепестки извивались, как солнечные протуберанцы. Казалось, в самой ткани пространства прорезалась дыра, из которой бьёт ключом кипящая магма. Но ничего, кроме этой роскошной виртуальной постановки, Томаш не видел.
Он вынырнул из звёздного водоворота.
Пусто. Томаш содрал кадол. Продолжаем дальше.
Бхагат, ничего и не будет. Кого ты там увидеть ожидал? Но ты у нас аотар, так что
Пять импульсов, сказала Лада. Потом прекращаем. Пять импульсов мы можем себе позволить.
Да я чего, спорю разве? проворчал Насир.
Он включил обратный отсчёт.
Что вы хотите найти? Джамиль посмотрел на Томаша измученным взглядом можно было подумать, что все эти бесчеловечные импульсы, от которых лопаются коронарные сосуды, были затеяны лишь для того, чтобы доставить ему побольше страданий. Что вы вообще делаете?
Мы набираем скорость, идаам, сказал Томаш. Придётся потерпеть небольшие перегрузки.
Небольшие. Он судорожно вцепился в подлокотники, подготовившись к вышибающей дух тряске. Грудную клетку тут же сдавило стальными тисками, перед глазами всё померкло, и Томаш на пару секунд потерял сознание. Привёл его в себя громкий голос Насира:
Ныряешь?
Да, да, я сейчас
Кадол чуть выпал у него из руки.
Тяжёлая липкая темнота. У Томаша выбили опору из-под ног, и он кубарем покатился в удушливый мрак, рассечённый багровыми всполохами от смоделированного взрыва.
В вирте ничего не изменилось. Они по-прежнему летели в оглушительной пустоте, как последний корабль во вселенной.
Пусто. Томаш снял кадол.
Осталось ещё три, напомнила Лада.
А скорость мы, кстати, неплохо так набрали, херзац его! потёр ладони Насир. Тормозить, правда, придётся жёстко. Уверены, что надо ещё три? Мин альвада, ничего вы там не увидите и после пятого. Так что, аотар?
Перестаньте делать это! закричал Джамиль. Просто перестаньте! Вы мне так спину сломаете!
Никто не обращал на него внимания.
Раз решили, то давай, сказал Томаш. Два импульса это несерьёзно.
Согласна. Насир?
Да я чего? Я против, что ли? Просто жалко, херзац его, никогда в жизни не базарил так гильзы.
Всё бывает в первый раз.
Ладно. Вот вам очередной елдыш!
Под потолком замелькали цифры, и все как-то разом замолчали даже Джамиль перестал ныть.
Томаша вжало в ложемент, он закрыл глаза и представил, как за кормой корабля распускается огромный огненный цветок. Скрежет металла вреза́лся под череп, как гвозди. Ложемент поскрипывал, раскачиваясь из стороны в сторону, как на дурацком аттракционе, который упрямо хочет заставить тебя распрощаться с недавним обедом. Техосмотр им бы не помешал но в Аль-Салиме и в лучшие времена не спешили обслуживать литийцев. Томаш вдруг подумал, что «Припадок» не из тех кораблей, которые заканчивают жизнь после скучного официального списания, на усталой корабельной верфи или вонючей свалке. Такое будущее его тарке точно не светит. Когда-нибудь она просто развалится на части.