Придя в лазарет, я раскрыл «подарки» от немцев. Комбинезоны оказались на два размера больше. Но я знал, что в этом ничего страшного нет. После пары стирок они будут как раз, а после десяти малы. Вместе с тем и приятно удивился: в сумке был сверток, развернув который я обнаружил точно такую же зимнюю «аляску», как и у старпома, только на ней была надпись с моей должностью и фамилией. Она была моего размера, и если её носить со свитером, то могла быть теплой при любом европейском морозе.
Ботинки оказались здоровущими гадами со стальной пластиной в носке, толстенной подошвой и высокой шнуровкой. Теперь я понял, почему сумка с рабочей одеждой оттягивала мне руки. Это из-за ботинок, каждый из которых весил не менее полутора килограммов. Скорее всего, они так и останутся стоять где-нибудь в укромном уголке каюты, напоминая, как компания заботится о своих работниках. Для себя же я прихватил из дома легкие полуботинки, но они были без стального носка. Поэтому, приподняв тяжеленные гады за прочную шнуровку, я вернул их в сумку.
Сил не было даже на то, чтобы сходить в душ, и я, выключив свет, забрался в койку и моментально провалился в сон. Ведь дома было уже почти одиннадцать часов утра.
Глава вторая
День второй. 25 декабря
Утром у меня под ухом громко зазвонил телефон. Я в ужасе подскочил на койке и, схватившись за трубку, хриплым после сна голосом судорожно выдохнул в нее:
Алё.
Сэр! Вас ждут великие дела! раздался из трубки бодрый голос старпома. Подъем на завтрак!
Понял, уже бодрее ответив, я собрался повесить трубку, но из неё донеслось:
Кают-компания на второй палубе, напомнил старпом и, усмехнувшись, добавил: Смотри не заблудись.
Не переживай. От шуток старпома я полностью отошел от сна и был уже способен шутить. По запаху найду.
Давай, давай, ответил на мою шутку старпом, я тебя подожду, и повесил трубку, а я посмотрел на часы. Было начало восьмого.
Отвык я за последние пять месяцев от таких подъемов и трезвона телефона в любое время суток. Но ничего, надо было вставать. Сегодня действительно предстоит много сделать.
Соскочив с койки и, достав из сумки, как говорит моя жена, рыльно-мыльные принадлежности, пошел в душ.
Там были чистота и порядок. Матросы и в самом деле здесь сделали приборку на совесть. Приняв прохладный душ и освежившись, я оделся и, спустившись на палубу ниже, прошел в кают-компанию, где в гордом одиночестве сидел Олег. Увидев меня, он приветливо улыбнулся.
Доброе утро! Садись сюда. Он указал на один из столиков. Здесь твое место, а там штурманский и механический столы, показал он рукой в другой угол кают-компании. Только четвертый с электроном здесь не едят. Они в столовой обосновались. То ли стесняются, то ли пища им там больше подходит. Не знаю. А здесь ты, я да мастер сидим, разъяснил старпом мне ситуацию в кают-компании.
Доброе утро, Олег. Я подошел к нему и, пожав руку, поблагодарил: Спасибо, буду знать, на что тот доброжелательно улыбнулся:
Всегда рады помочь, и тут же громко крикнул: Руперт!
От такого неожиданного окрика я даже вздрогнул, а из буфета выглянуло лицо тощего, маленького филиппинца, который преданно уставился на старпома:
Да, сэр.
Завтрак новому старшему механику неси, скомандовал он мессбою.
Есть, сэр, торопливо проговорил тот и исчез.
Не успел я устроиться за столом, как Руперт уже ставил передо мной тарелку с глазуньей и, немного поклонившись, пробормотал:
Приятного аппетита, сэр, и тут же поинтересовался: Сэр еще чего-нибудь желает?
Я осмотрел стол. У тарелки лежали вилка с ножом, а перед ней красовалась белая объемная кружка. Посередине стола расположился большой чайник с кипятком, возле которого стояли банка с растворимым кофе и молочник, а рядом на блюдечке было выложено несколько пакетиков с чаем различных сортов. Белый хлеб, масло, пара сортов сыра и пара сортов тонко нарезанной колбасы. Все вроде бы было на месте, и я, посмотрев на готового сорваться с места мессбоя, чтобы выполнить любое моё желание, успокоил его:
Все нормально. Ничего больше не надо, на что тот, еще раз поклонившись, вежливо пожелал:
Приятного аппетита, сэр, и исчез в буфете.
Старпом с кружкой ароматного кофе сидел напротив меня.
Как ночевалось? поинтересовался он. Филины музоном не задрали?
Ты знаешь, поделился я с ним, намазывая хлеб сливочным маслом, я, честно говоря, и не слышал их. Хоть и разница во времени девять часов, но как провалился. Даже снов не видел.
И, налив себе кипятка в кружку и положив в неё пакетик с черным чаем, принялся осторожно прихлебывать его.
Отлично. Старпома удовлетворил мой ответ.
Мы немного поговорили, и старпом, встав из-за стола, пояснил мне:
Пойду своих филипков долбать, чтобы топливо убирали, и тут же добавил А ты долго не рассиживайся иди к деду, а то, я смотрю, его и на завтраке не было. Похмеляется, наверное, усмехнулся он, но тут же добавил: Но ты ему пить не давай, а то никакой передачи у вас не получится, и, махнув на прощанье рукой, он вышел.
Закончив завтрак, я пошел к «деду». Каюта его была на две палубы выше кают-компании, так что пришлось вновь вызывать лифт, чтобы попусту не тратить силы. Я чувствовал, что они сегодня мне ох как пригодятся.
Каюта была закрыта, но после моего требовательного стука, ключ в двери повернулся и мне открыли дверь.
«Дед» был чуть ниже меня ростом, прилизанный лысоватый пузан с опухшей с бодуна физиономией, застиранном выцветшем комбезе, который был ему короток, и из-под коротких брючин смешно выглядывали голые лодыжки и стоптанные тропические туфли. По возрасту он был не намного старше меня, а может быть, такого же возраста, как и я, по его опухшему красному лицу это было трудно определить.
В руке он держал банку с пивом и не совсем понимающим взглядом уставился на меня.
Чё надо? еле ворочая языком, прохрипел он.
Замена тебе пришла! как можно бодрее попытался обрадовать я его.
Переваривая полученную информацию, «дед» какое-то время смотрел на меня, но, чего-то сообразив, сделал неверный шаг в сторону, освобождая проём двери, и широко махнул рукой:
Заходи.
Он показал кивком головы, куда мне надо проходить, и, подождав, пока я переступлю порог, с треском закрыл дверь.
От такого сотрясения переборок я невольно вздрогнул и обернулся на «деда», который неверной походкой подошел ко мне и протянул руку:
Василич, растягивая буквы, еле выговорил он, энергично помогая себе произнести эту трудную фразу поворотом головы слева направо, от плеча к плечу.
Михалыч, подыграл я ему, но мой сарказм «дедом» был, конечно, не понят, и он, пройдя к банкетному столику, стоящему у дивана левого борта, вновь воззрился на меня, что-то соображая.
Пиво будешь? наконец-то разразился он сакраментальной фразой, по всей видимости стоившей ему значительного труда, указывая на столик широким барским жестом.
На столике стояли тарелки со вчерашней закуской, недопитая бутылка «Джонни Уокера» и несколько банок пива.
Не, не буду, отказался я, дел сегодня невпроворот. Дела у тебя принимать буду.
Ну, как знаешь, вальяжно отреагировал на мои слова «дед», не обратив внимания на мою последнюю фразу, и отхлебнул из банки, которую по-прежнему держал в руке.
Видать, «дед» уже хорошо опохмелился. Язык у него уже прилично заплетался, и к каким-либо действиям, например передаче дел и работе с документацией, он был явно неспособен.
Я смотрю, ты сейчас не в состоянии заняться делами? вопросительно глянул я на «деда».
Эт ты точно подметил, честно согласился «дед». Вчера так наотмечались, что сегодня надо отдохнуть. Кристмас же попытался он объяснить своё состояние.
Понимаю, что Кристмас, уже недовольно смотрел я на полупьяное создание. Но дела делать-то надо?