Но когда мы с Вайолет встретились на истории, стоявшей сегодня в расписании последней, взгляд ее темно-синих глаз был мрачным, и в нем отчетливо читалось: «Миллер Стрэттон». Девушка казалась одновременно прекрасной и несчастной.
«Именно поэтому я не связываюсь с парнями».
Привет, проговорила я. Ты в порядке?
Она нацепила фирменную улыбку Вайолет Макнамара, сообщавшую, что все отлично.
Конечно. Прекрасно выглядишь, Шай. Как всегда. Оно потрясающее. Подруга протянула руку и коснулась серебряного кольца с бирюзой на моем указательном пальце. Полагаю, это подлинник Баррера?
Бесплатная реклама.
Ты гений.
А ты похвальным способом уклоняешься от темы. Что происходит?
Но Вайолет не пришлось отвечать. Наш учитель истории, мистер Баскин, крупный мужчина с седеющей бородой и в огромных очках, встал перед классом. Когда он начал перекличку, все притихли. Он добрался до буквы «В» и нахмурился.
Венц? Венц? Ответа не последовало. Ах, точно. Его отстранили от учебы.
Он сделал пометку в журнале, а затем вновь запустил на доске документальный фильм о русской революции, который мы начали смотреть в прошлый раз.
Когда кабинет погрузился во тьму и начался фильм, я наклонилась к Вайолет.
Ладно, мисс Всезнайка. Кто этот новый парень, который все не показывается?
Ронан Венц, прошептала она в ответ. Эвелин говорит, его отстранили, потому что он ударил Фрэнки Дауда. Сломал ему нос.
Мой герой. Этот засранец получил по заслугам.
Взгляд Вайолет стал еще более мрачным.
Он приставал к Миллеру. Снова.
Фрэнки психопат. Весь пошел в отца. Я вкратце рассказала ей, что Биби сообщила мне сегодня утром о Митче Дауде. Если этот парень, Ронан, сломал нос Фрэнки, его отец будет жаждать крови.
Мистер Баскин оторвал взгляд от стола и предупреждающе посмотрел на нас. Мы с Вайолет сделали вид, что смотрим фильм, хотя я физически ощущала исходящее от нее беспокойство.
Через несколько минут она снова наклонилась ко мне.
Миллер упомянул, что у его мамы появился новый хахаль?
Нет. В последнее время он все больше молчит. А что?
Полагаю, там не все гладко. Миллер мне мало что сказал, и, наверное, он больше не зайдет. Я думаю
Что?
Вайолет хотела что-то сказать, но передумала. Она выдавила из себя очередную улыбку.
Ничего. Тебе так повезло, Шай. Ты знаешь, кто ты и чего хочешь. Когда мы закончим школу, ты откроешь свой собственный магазин и не позволишь никому и ничему тебе помешать.
Я нахмурилась.
Ты пойдешь в медицинский колледж, Ви. Чтобы стать хирургом. Ты трудишься усерднее всех.
Знаю, но иногда мне кажется, что я упускаю нечто жизненно важное, и это выводит меня из равновесия. Но ты такая целостная. Она слабо улыбнулась и махнула рукой. Не обращай внимания. Я веду себя глупо. Наверное, ПМС.
Сидевший за столом мистер Баскин откашлялся и вновь одарил нас взглядом. Вайолет принялась делать заметки по фильму. Ее слова крутились у меня в голове. Я понятия не имела, кто мой отец, а любовь матери походила на регулятор освещения, установленный на самой низкой отметке. Если я и казалась целостной, то лишь потому, что держала себя в руках, соединяя вместе поддерживавшие меня разрозненные элементы свое искусство, Биби и стремление доказать матери, что я не была ошибкой.
Но я не говорила об этом с Вайолет и не делилась, подобно ей, своими страхами.
«Когда-нибудь она устанет откровенничать, не получая от меня ничего взамен».
Я наклонилась к Вайолет и коснулась ее руки.
Эй. Я рядом с тобой. В любое время. Ты ведь знаешь это, правда?
Она мягко улыбнулась и сжала мне руку.
Конечно. Спасибо, Шай.
Но когда ее рука соскользнула с моей, я ощутила, что она сама тоже каким-то образом отдалилась от меня. К тому времени как урок закончился, я решила, стиснув зубы, последовать совету Биби.
«Фу, это будет отстой, но Ви того стоит».
Ты все еще собираешься завтра вечером на вечеринку к Ченсу? спросила я, когда мы вновь вышли на солнечный свет.
Ее лицо тут же просветлело, а затем к нам устремилась Эвелин Гонсалес. С идеальным макияжем, в обтягивающей черной одежде и с забранными в хвост, перекинутыми через плечо волосами, она походила на Ариану Гранде.
Конечно, собирается, проговорила Эвелин. Как и некий квотербек. Там будет алкоголь и мой печально известный вариант «Семи минут в шкафу». В буквальном смысле.
Вайолет покраснела до корней волос.
Это значит «да», пояснила она мне. А что? Ты
Нет, я просто хотела убедиться, что ты будешь там не одна, быстро проговорила я.
Эвелин сжала ладонь Вайолет и, подобно девочке из начальной школы, помахала их сплетенными руками.
Я глаз с нее не спущу. Ну разве только когда они с Ривером Уитмором решат уединиться в шкафу.
Я чуть улыбнулась.
Отлично.
Ты точно не пойдешь, Шай? спросила Вайолет.
Эвелин наблюдала за мной, в глазах ее не было и намека на касавшуюся губ улыбку.
У меня слишком много работы, проговорила я. Но ты иди. Повеселись. И будь осторожней.
Да, мамочка, рассмеявшись, произнесла Эвелин и потащила Вайолет прочь.
Днем, когда я вернулась домой из школы, Биби была на кухне, выжимая сок из лимонов с растущего в саду дерева. На доске я заметила веточки мяты и листья базилика, тоже из нашего сада.
Я обняла ее сзади и положила подбородок на плечо.
Твой знаменитый изысканный лимонад. По какому поводу?
Биби протянула руку и погладила меня по щеке.
Никакого повода. Просто юноше, что работает на заднем дворе, нужен перерыв. Он целый час пропалывал эти заросли.
Застонав, я достала из холодильника бутылку сельтерской воды[4], пока Биби добавляла в лимонный сок сахар.
Я же просила не впускать его, пока ты здесь одна.
Никому не нужна безобидная маленькая старушка вроде меня.
Она разлила сельтерскую и лимонад со льдом в два стеклянных стакана, потом добавила мяту и листья базилика.
«Нет, тебя попросту могут вслепую ограбить. Причем в буквальном смысле».
Кроме того, продолжила она, перемешивая содержимое стаканов, так, что восхитительный напиток приобрел бледно-зеленый цвет, я хорошо чувствую людей. Этот мальчик спокойный. Почтительный. Она протянула стаканы мне. Один тебе, второй ему. Посмотри сама, кто строит тебе сарай, а потом только скажи мне, что он не джентльмен. Кыш отсюда.
Я послушалась, в основном из-за желания убедиться, что она не пригласила в наш дом почтительного серийного убийцу.
Я направилась в заднюю часть дома и остановилась у затянутой сеткой двери, которая вела на большой, заросший задний двор. Высокий парень, по меньшей мере шести футов[5], с короткими темными волосами, склонился вперед с граблями в руках, расчищая поросль с участка земли рядом с патио. На нем были джинсы и черная майка, обнажавшая сильные руки, на которых виднелось несколько татуировок. Мышцы спины и плеч плавно перекатывались под гладкой, блестящей от пота кожей. На наблюдавшую за парнем меня смотрела черно-белая чернильная сова с ярко-оранжевыми глазами, казавшаяся чересчур реальной.
Я замерла как идиотка. Парень, сделав перерыв в работе, выгнул спину, и моим глазам предстал его профиль, словно сошедший со страниц учебника живописи. Высокие скулы, густые брови, длинный прямой нос и соблазнительный рот с полными губами.
«Ладно, значит, он привлекательный серийный убийца».
Я прижала стаканы к груди и открыла затянутую сеткой дверь. Парень обернулся на звук и одарил меня пронзительным взглядом серых глаз. Который, относись я к девушкам другого типа, мог бы сбить меня с ног. Глаза его, поначалу казавшиеся холодными и безжизненными, словно сланец, при виде меня мгновенно потеплели. Губы, сжимавшиеся в мрачную линию, чуть приоткрылись.
А затем он снова закрылся. И пока наблюдал, как я пересекала патио, взгляд его стал жестким и неподвижным. Он поднял щиты.