Можно, конечно, кротко согласился Освальдо, но девушка на полу тут же замотала головой, что-то пролепетав на аборигенском языке. Шаман выслушал ее и продолжил свою мысль: Но ее затаскают по врачам и обследованиям, утопят в бумажной волоките, затравят экспериментальными опытами и внесут на операционный стол вперед ногами. В городах это очень редкое явление, а посему медики не преминут воспользоваться поводом для его изучения
«Это явление»? перебила я, но ответа не услышала.
Шаман принялся закатывать рукава. В молебной присутствовал еще один персонаж, которого величали Эль Брухо. Колдун. Местный лекарь, который умел общаться с духами и, представьте себе, получал от них наставления о том, как изготавливать то или иное зелье. Эль Брухо, собственно, и привел к Освальдо пациентку. Шаман кивнул ему и указал на бутыль под столом.
Смочи в этой жидкости суконное покрывало, приказал он, и нагрей его над углями.
Тот быстро справился с задачей и бросил мокрую ткань на решетку шипящей жаровни. По комнате начал распространяться странный запах. Терпкий, аммиачный и очень знакомый.
Это моча, пояснил стоящий над нами Фаго, заметив болезненно экспрессивные изменения моего лица, способ лечения малоприятный, но действенный
В чем была действенность лечения, я не совсем понимала, ибо от смрада меня начало подташнивать, а вид девушки не внушал оптимизма.
Разве ей не холодно на полу-то? преодолевая позывы рвоты, спросила я.
С заходом солнца в горах резко холодало, а пола у молебной нет. Домик опирался на чистый камень.
Ее коже надо остыть, кивнул мне Освальдо, вы, донья Натали, держите руки девушки, а ты, Фаго, ноги.
Я села на колени в головах больной и как можно крепче схватила запястья жертвы шаманизма.
Нет, мотнул головой шаман, просто положите свои ладони на ее локти так, чтобы она не смогла поднять их
Для верности он сам установил мои руки так, как считал нужным, и добавил:
Я не выпороть ее собираюсь, а излечить. Эль Брухо дал ей кое-что из обезболивающего. Думаю, сильно она вырываться не будет, но тело имеет свой характер и, возможно, начнет передергиваться.
Передергиваться?! Не знаю, как у девушки, но у меня от вони лицо уже и передернулось, и перекосилось, и дошло до наивысшей степени в мимике, на которую только способны мышцы лица взрослого человека!
Еще через минуту разогретое над жаром покрывало перекочевало на спину пациентки. У меня заслезились глаза, я сжала веки. Под моими ладонями почувствовалось движение. Девушку действительно начало коробить. Еще бы! Такие синяки или что это было, а он ее припаривать разогретой тканью с мочой взялся
Как только они почувствуют тепло над остывшей кожей, то будут обмануты, думая, что тряпка это живое тело, и начнут вылезать, услышала я голос Освальдо. Моча же держит жар и влагу, уверяя их в благоприятных для размножения условиях
Голос шамана звучал настолько умиротворенно, словно он рассказывал о способах разведения роз на какой-нибудь милой вечеринке. Я открыла глаза и вопросительно уставилась на Фаго. Тот кивнул на покрывало. Я опустила взгляд. Пожалуй, к такому зрелищу я не была готова. Вы, наверное, видели червяка, живущего в земле, или (еще интереснее) червя, вылезающего из яблока? Но то был не один червяк десятки, сотни! Маленькие темные твари длинной в полсантиметра пролезали сквозь жесткое сукно, как иглы через тонкий шелк Я даже не спросила, что это такое было. Я потеряла дар речи. Мои руки вмерзли в локти мечущейся пациентки.
Ткань остывает сворачивайте ее не торопясь, между тем скомандовал Освальдо, подзывая Эль Брухо, сначала слегка приподними и соедини углы
Тот так и сделал, как только раздалась команда шамана. Через секунду все месиво в тряпке было брошено на угли жаровни. Освальдо, склонившись над пациенткой, попросил меня выйти, а Эль Брухо откупорить приготовленные мази.
Последний перед ужином час я провела, сидя над обрывом и таращась на белые вершины гор.
«Ничего себе зараза! думала я. Ну, прямо настоящее проклятье а ведь курандерос, шаманы-лекари, такое издревле лечили Вот те и трюк!..»
Возвращение зрения слепым это трюк, а здесь самое оптимальное средство лечения, вдруг раздался надо мной голос Освальдо. В больнице ее бы вылечили, и, быть может, не столь варварским способом, но в ожидании выздоровления она потеряла бы все силы, борясь с недугами, вызванными этими тварями
Минутку! зацепилась я за слова шамана. Вы назвали трюкачеством возвращение слепым зрения? Но разве это не обычные выдумки?
Нет, не выдумки, шаман устало опустился на корточки. Видите ли, слепота бывает разной, и во многих случаях, особенно у стариков, глаза просто зарастают мертвой кожей. Если прыснуть сок слегка повядшего лимона, то слои могут, мягко говоря, быть съеденными кислотой. Этим пользовались многие жрецы, встраивая специальное приспособление в руку или ладонь. Нечто вроде одеколонного распылителя с грушей Так «целители» совершали чудеса «открытия незрячих» во многих странах, начиная с библейских.
«Так он еще и мифы разоблачает» подумала я, но промолчала. Хотелось расспросить о многих вещах, но в животе бурлило, а к горлу подступало нечто вроде желчи. То ли от голода, то ли от увиденного
Позвали к костру. Хосе разложил на плоском камне ужин. Мария, помолившись о благодати божьей, приступила к вареву из кукурузы, хлебу и жалобам. Но мой мозг просто отключил ее из своих внешних и внутренних сенсоров. Слова ее уже лились, как вода в пустое сито. Одно я поняла совершенно ясно и бесповоротно: человеческое тело и разум являют собой уникальнейшую жизненную систему, постоянно обновляющуюся структуру, взаимосвязанную с тем, что мы слышим, видим и воспринимаем.
Я лишь сердобольно улыбнулась и печально кивнула головой. К тому же мне следовало уметь опустошать свою голову от ненужных размышлений, ведь Освальдо, похоже, и мысли читать умел.
Эх, птичка!
Не имеет смысла расплескиваться в россказнях о прелестях дальних путешествий, но скажу честно: ожидание дело скучное, когда заняться нечем. Мне даже показалось, что и сам Освальдо после утренней работы весь оставшийся день маялся бездельем. Он сидел в одной из пастушьих времянок-укрытий и ничем, кроме созерцания, не занимался.
Что мог созерцать шаман? Откровенно говоря, на тот день у меня еще не нагулялось наглости спросить непосредственно его, и я нашла иной выход в лице Фаго. То был единственный человек, коего всегда можно было видеть занятым. Нет, он не прислуживал учителю, готовя ему обеды, стирая носки и прочее. Он выполнял довольно сложные и, как мне показалось на первый взгляд, бессмысленные задания шамана. Так, скорее от безделья, нежели от необходимости, я окликнула мальчишку. В тот момент Фаго сидел у дверей молебной и тер обтянутой грубой кожей деревянной пластиной плоский кусок гранита довольно тонкий и почти прямоугольный по форме кусок отменного по качеству камня. Он постоянно возил его с собой. Но не это самое важное, а то, что за изображение он отшлифовывал. Вообще-то, он вечно что-то обрабатывал, выглаживал и вырезал, но менее пугающее. Нынче же это было нечто откровенно говоря демоническое. Человекообразное существо с пастью леопарда, огромными когтями, крыльями в виде лопастей, змеями вместо волос. О глазах я даже упоминать не желаю, ну а о том, что это чудовище держало в руках, мне как-то и думать не хотелось Внебрачное дитя львиноголового Маахеса и Горгоны с дубинкой Геркулеса! Более того, как я узнала позднее, Фаго постился в течение всей работы, которая могла занять его более чем на семь дней.