В литературе так и есть, а в жизни?
В жизни тем более!
Остаток дня Маня провозилась со сморчками, сама перед собой делая вид, что сейчас сморчки гораздо важнее, чем брошенный на полуслове текст. Когда пошёл дождь он всё-таки пошёл! Маня решила, что нужно затопить печь, и долго возилась ещё с печью.
Лёля валялась с книжкой на диване имени Орхана Памука или Харуки Мураками и время от времени лениво интересовалась, не нужна ли Мане её помощь.
Мане помощь была не нужна.
Натянув штормовку, она отправилась в сарай и прикатила оттуда тачку дров последнюю. Дождь стучал по брезентовому капюшону штормовки как по железной крыше.
Волька мужественно сопровождал хозяйку, весь вымок и продрог.
Маня перетаскала дрова к печке, скинула мокрую одежду, посмотрела в огонь и сказала громко и тоскливо:
Всё не так. Они или что-то скрывают, или пытаются защититься, но они почему-то врут.
Кто врёт, Манечка?
Все, ответила Маня.
Весь следующий день Маня прилежно писала, этому очень способствовал дождь. Он зарядил надолго, у крыльца стали лужи, и Манин любимый куст пионов совсем поник от воды.
В романе у неё тоже сразу же пошёл дождь, и герой путешествовал туда-сюда, мокрый насквозь.
Алекс всегда ругал Маню за излишний натурализм и за то, что она, как акын, который «что вижу, то пою», пихала в роман всё, что её окружало, дурную погоду, собаку, собственную лень, подслушанный разговор. Алекс считал, что литература не есть отражение жизни, а Маня запальчиво отвечала, что литература есть преломление жизни, и это самое интересное!..
Текст получался плохой, вялый, слова какие-то хлипкие, студенистые, и Маня отлично знала, почему так. Она неотрывно думала об убийстве, и приключения собственного героя ей были неинтересны.
Под вечер она решила, что с утра поедет в город, в библиотеку.
А что такое? Ей нужны эээ материалы. Она должна как можно больше узнать о списках Серафима Саровского, а узнать о них она может только в библиотеке!
Маня понятия не имела, где именно в Беловодске библиотека и какая она, но легко убедила себя, что ей туда прямая дорога. Она вообще виртуозно умела убедить себя в чём угодно.
Приехав в город, разумеется, ни в какую библиотеку она не пошла, а отправилась прямиком в особняк «Регионстальконструкции», господи помилуй.
Роман Сорокалетов, завидев писательницу на пороге своего кабинета, отчего-то нисколько не удивился.
Хорошо, что ты приехала, Маня, сказал он мрачно. Проходи, садись. Тебя без пропуска пустили?
Меня без пропуска только в Государственную Думу не пускают, отмахнулась Маня. У них особый режим. А так в основном везде!
Маня плюхнула на диван рюкзачок.
Как там Женя? Её отпустили?
Да, как же! выговорил Роман с отвращением. Пока они раскачаются!
А что?
Проверяют алиби. Она же не говорит, где в воскресенье была!
Маня вздохнула:
А почему не говорит, ты не знаешь?
Роман пожал плечами и почесал бороду.
Деловые люди, как и лесники, нынче все при бородах, подумала Маня. Только эти, деловые, бороды отличаются от бород лесных!.. Эти бороды чешут, умащивают, стригут, холят, а те как попало растут!..
Ромка, расскажи мне про них, про Женю и Максима. Какие они?
Маня, взмолился Роман, я уже следователю двадцать раз рассказывал! И ты туда же!
Я туда же, подтвердила Маня.
Роман поднялся, походил по кабинету, достал из стеклянного ящика, по всей видимости холодильника, «Боржоми» и предложил:
Хочешь? И, не дожидаясь ответа, глотнул прямо из горлышка. Ну, я их знаю лет двадцать. Мы в каком году институт окончили?
Маня закатила глаза.
Ну вот именно. Я года два отработал в НИИ машиностроения, скука смертная и денег три рубля. А Максим тогда первый завод перепрофилировал. Ну, и взял меня инженером!..
Где был завод?
Первый? В Дмитрове. Я в Москве жил, он на производство из Беловодска ездил, потом поблизости избушку купил, чтоб ночевать и поменьше мотаться. Потом мы вместе второй завод наладили, уже здесь, в Беловодске. Мы с Юлькой сюда переехали, с тех пор живём.
А жена Максима? Кто она? Откуда?
Вроде питерская, но точно я не знаю! У нас она никогда не работала и в наши дела не встревала. Но она такая правильная, Женя. У неё всё по порядку. Дети учатся, всякий там конный спорт, шахматные секции, языки. Гостей принимает в любое время дня и ночи, если Максу нужно, и губернатора может принять, и министра!..
Скучная? подумав, спросила Маня.
Да не скучная она! Правильная, я же говорю! И не могла она Макса застрелить, ну, не могла, ты понимаешь? Он для неё смысл жизни!
Она так его любила?
Мань, чего ты как в пионерском лагере-то? Может, и любила, почём я знаю! Она ничем, кроме него, не занималась! Его гостями, его друзьями, его домом, его обедом! Чтоб у него дело шло!
Ну, сказала Маня, это классика жанра. Жена ухаживает, муж растёт. Потом вырастает и меняет старую жену на новую. Максим не собирался, не знаешь?
Роман посмотрела на неё, словно решался, сказать или нет, и не решился.
Я не знаю. Он отвернулся, и Маня поняла: врёт.
Всё он знает.
Стало быть, портрет, засунутый в самую глубину выдвижного ящика, неспроста.
Маня. Роман с размаху селя рядом и допил из бутылки воду. Послушай меня. Ты же мастер всяких головоломок. Маня, ты должна найти убийцу.
Здрасти-приехали.
Маня, мы должны сами, ты пойми! Этот Раневский мальчишка совсем, его, должно быть, на это дело и кинули, потому что не жалко. Ну, напортачит, спишем! А мне убийца нужен. Как я работать стану, если не узнаю? А вдруг правда какие-то конкуренты у нас завелись и следующий я?
Маня подняла брови.
Да, да, всякое может быть! Если я чего-то не знаю? У меня дети, Маня! И Юлька!
А ты сам? спросила писательница и прищурилась. Ты не убивал его, Ромка?
Сдурела?!
А вдруг у тебя план захватить бизнес? Не половину, а весь, целиком?
Маня! Роман хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику дивана. Мне и половины много! Я его целиком не вывезу, бизнес этот!.. И потом!
Что?
Он вдруг как-то сник. Помолчал и выговорил, морщась:
Меня ведь тоже могут посадить. Если окажется, что у Жени алиби, следующий кандидат на нары как раз я. Даже ты спрашиваешь, не собирался ли я захватить бизнес!
Н-да-а-а, протянула Маня. Но из меня сыщик аховый, Ромка. Я только в книжных убийствах разбираюсь.
Ничего, в этом тоже разберёшься.
Они посидели молча.
Что у тебя с ногой? рассеянно спросила Маня.
А?
Вон, нога забинтована, ты что, упал?
На корте полез за мячом и о проволоку ободрался.
Понятно.
И они ещё посидели.
У Максима есть ещё родственники, кроме жены и детей? Родители? Может, тётя с дядей?
Роман какое-то время вспоминал.
Брат есть, что я точно знаю. Они почти не общались вроде, он сидел по малолетству, а может и не только по малолетству.
Так, может, брат его застрелил?!
Маня, всё может быть! Разберись, я тебя как человека прошу!
Зря он старается! Маня всё для себя давно решила она и приехала сегодня в особняк, потому что точно знала: этого дела она так не оставит.
Человека застрелили у неё на глазах, и самое меньшее, что она может сделать, узнать, кто и за что убил!
Я бы съездила к ним в дом, сказала Маня. Ты можешь договориться, чтоб меня впустили? Или там нет никого?
Роман поднялся, подошёл к столу и стал выдвигать ящики, один за другим.
Сейчас, сейчас, бормотал он.
И наконец выудил связку ключей.
Что это? удивилась Маня.
Ключи от дома Макса, как ни в чём не бывало ответил Роман. Вот это брелок от ворот, таблетка от калитки, а это от замков.
Почему у тебя его ключи?!
А у него от моего. Роман грустно улыбнулся. Мы так в своё время договорились, запасные ключи держать на работе. Хотели охранникам отдать, а потом решили, что у себя держать надёжней. И чтоб ни у кого соблазна не было, поменялись, понимаешь?
Маня смотрела на приятеля во все глаза.
Ну, если у него ключи вытащат, они к его дому всё равно не подойдут, потому что это мои! А вот этими мой тоже не откроешь.