У него были чуть раскосые глаза, орлиный нос и массивный подбородок с глубокой выемкой. Он сказал, что зовут его Ах К'ак, а родом он с восточного побережья страны, которую де Марбо назвал бы Мексикой, а народ Ах К'ака называл Страной Дождя. Ах К'ак не знал точно, в какое время по христианскому календарю он жил, но один сведущий человек сказал ему, что это было лет за сто до новой эры. Его родным языком был майя, и он принадлежал к народу, который более поздние культуры называли ольмеками.
– Да, я слышал об ольмеках, – сказал де Марбо. – У нас за капитанским столом имеются очень ученые люди.
Де Марбо усвоил, что ольмеки основали первую цивилизацию в Центральной Америке, а все остальные доколумбовы племена произошли от них – и майя, и тольтеки, и ацтеки, и прочие. У этого человека, хотя он и древний майя, голова не сплющена искусственно и глаза не скошены, как было у них принято в те времена – однако де Марбо по здравом размышлении решил, что этики, конечно, все это исправили.
– Давненько не встречал я такого толстяка, – сказал де Марбо. – Мы на «Внаем не сдается» ведем очень активную жизнь, и у нас нет места лодырям и обжорам. Кроме того, кандидат должен выделяться чем то из общего ряда. Ах К'ак ответил высоким, хотя и не таким тонким, как у китайца, голосом:
– Жирный кот, когда надо, бывает сильным и скорым. Сейчас я тебе покажу.
Он взял свой кремневый топор, насаженный на рукоятку из дуба восемнадцати дюймов длиной и двух в толщину и переломил эту рукоять, как леденец. Потом предложил французу прикинуть кремень на вес.
– Фунтов десять, – сказал де Марбо.
– Смотри! – И Ах К'ак метнул топор, точно бейсбольный мяч. Де Марбо следил за его полетом, вытаращив глаза – топор взмыл очень высоко и упал вдали на траву.
– Mon Dieu! Никто, кроме Джо Миллера, не сделал бы такого броска! Поздравляю, синьоро. Держи.
– Еще я прекрасно стреляю из лука и дерусь на топорах, – спокойно сказал Ах К'ак. – Вы не пожалеете, если возьмете меня.
Человек рядом с Ах К'аком был такого же роста, приземист и сложен, как Геркулес. Он даже внешне походил на Ах К'ака орлиным носом и круглым раздвоенным подбородком. Но жира на нем не было, и он не принадлежал к американским индейцам, хотя имел почти столь же темную кожу. Назвался он Гильгамешем.
– Мы с Ах К'аком соревновались, кто кому прижмет руку, – сказал он, – и никто не смог победить. Еще я превосходный лучник и боец на топорах.
– Отлично! И капитан с удовольствием послушает твои рассказы о древнем Шумере – у тебя их, я уверен, в достатке. Ему приятно будет иметь на борту царя и бога. Царей он уже встречал, хотя ему с ними, как правило, не везло. Боги – другое дело. Боги капитану пока не попадались! На, держи.
Де Марбо двинулся дальше и, отойдя туда, где шумер – если он был таковым – уже не мог видеть и слышать его, со смеху повалился на траву. Потом встал, вытер слезы и продолжил опрос.
Четверо этих и еще шесть других были приняты. Взойдя по трапу на котельную палубу, они увидели Моната инопланетянина, который стоял у борта и сверлил их взором. Новобранцы испугались, но де Марбо велел им следовать дальше. Позже он объяснит им, что это за странное существо.
Но вечером новичкам не пришлось познакомиться с Монатом, как было задумано. Две женщины не поделили мужчину и принялись палить друг в друга. Прежде чем их разняли, одна получила тяжелую рану, а вторая прыгнула за борт с Граалем в одной руке и своими пожитками – в другой. Мужчина тоже решил уйти, поскольку предпочитал беглянку. Пароход остановили, и он сошел. Сэм так расстроился, что отложил церемонию презентации в большом салоне до завтра.
А ночью Монат Грраутут исчез.
Никто не слышал крика, никто не заметил ничего подозрительного.