Еще две три минуты, и пожар будет потушен.
– Ха! – сказал капитан.
Бёртон оглянулся. Все, кроме рулевого, глядели на колбасу дирижабля, зависшую прямо над «Внаем не сдается» – нос «Азазеля» почти касался мостика.
– Невероятно! – сказал Бёртон.
– Что? – спросил капитан.
– Да то, что они до сих пор его не заметили.
– Бог на моей стороне. Теперь если они и увидят его – будет поздно. Его нельзя сбить, не подвергая опасности судно.
– Что то не в порядке с пусковым механизмом торпеды, – сказал Торденскьолд. – Но если бомба отделится, то и торпеда сработает.
– Приготовься развернуть судно, – сказал Иоанн рулевому. – Когда я скажу, правь прямо на врага.
– Оба их катера направляются к нам, сэр, – сообщил оператор радара.
– Уж они то должны увидеть «Азазель»! Нет, похоже, не видят!
– Может, на «Внаем не сдается» и радио отказало, – предположил Бёртон.
– Значит, Бог и правда за нас!
Бёртон поморщился. Впередсмотрящий доложил:
– Сэр, вражеские катера приближаются с кормы по левому борту.
Радар показывал, что катера находятся в четырехстах ярдах, а дистанция между ними – сто двадцать футов.
– Собираются напасть на нас с правого, борта, когда мы окажемся по ту сторону нашего круга, – сказал Струбвелл. – Полагают, что их корабль в это время откроет по «Рексу» огонь.
– Вижу, – буркнул Иоанн. – Но почему же они не подадут сигнал Клеменсу? Пусть у них радио не работает, но вспышками то можно просигналить?
– Вот пустили ракету, – сказал Струбвелл, показывая на яркий голубовато белый огонь в небе.
– Ну, теперь они точно увидят «Азазель»!
Дирижабль висел футах в тридцати над летной палубой врага – так, по крайней мере, казалось; трудно было судить на таком расстоянии.
С мостиком он еще не поравнялся, это ясно – иначе он столкнулся бы с надстройкой.
Какой то небольшой предмет, темный на ярком небе, отделился от дирижабля и упал на «Внаем не сдается».
– Вот она, бомба! – крикнул Иоанн.
Бёртону показалось, что бомба упала на корму летной палубы – возможно, на самый край. Бомбардир, наверное, включил автоматический сброс, а потом выпрыгнул вместе с пилотом. Но расчет оказался неверен. Сброс должен был сработать на середине палубы. А еще лучше поближе к мостику.
Грянул взрыв, и на фоне пламени четко обрисовалась рубка с крошечными фигурками внутри.
Дирижабль взмыл кверху килем, покореженным взрывом. Оболочка вспыхнула, превратившись в огненный шар.
– Торпеда! – крикнул Иоанн. – Торпеда! Почему она не отделилась?
Возможно, она и отделилась, но с «Рекса» этого не было видно. Но тогда ей пора уже взорваться.
Пылающий дирижабль уплывал прочь. Его передняя часть упала на корму «Внаем не сдается» и съехала в Реку сквозь дыру, пробитую сорокафунтовой бомбой. «Внаем» продолжал идти вперед, оставив за собой горящую, распластанную на воде оболочку. Корма парохода тоже горела, а деревянная летная палуба занялась вся.
– Чтоб этих двоих на куски разодрали в преисподней! – заорал Иоанн. – Не могли еще пару секунд подождать, трусы!
Бёртон считал, что пилот и бомбардир как раз очень смелые люди и что они медлили с прыжком до последней, на их взгляд, секунды. В таких обстоятельствах нельзя их винить, если они чуть чуть и ошиблись. И не их вина, что торпеда не взорвалась. Они проделали несколько пробных вылетов с манекеном, и пусковой механизм тогда работал нормально. Механизмы часто заедает – и летчикам, а заодно и их товарищам просто не повезло, что его заело именно теперь.