На борту взорвалось множество стоявших на установках ракет и рухнуло несколько пулеметных лафетов.
Двумя снарядами почти сорвало правый колесный кожух, но само колесо по прежнему работало со стопроцентной отдачей.
– Клеменс, конечно, видел, что снаряды попали в кожух, – сказал Иоанн. – И думает, поди, что здорово подбил нас! Сейчас мы, в Господа Бога, убедим его в этом!
Он приказал рулевому сделать круг на месте. Правое колесо вращалось медленно, а левое, внешнее, работало в две трети своей мощности.
– Он кинется к нам, словно пес, которому не терпится доконать раненого оленя! – сказал Иоанн, потирая руки и ухмыляясь. – Точно: лезет на нас, как зверь из Апокалипсиса. И не знает того, что у самого на хвосте висит зверь пострашнее, готовый изрыгнуть на него смерть и адово пламя! Вот оно, отмщение Божье!
Бёртон почувствовал отвращение. Уж не равняет ли Иоанн себя с Создателем? Может, у короля мозги слегка съехали набок от снарядов и ракет? А может, он всегда втайне полагал, что Бог в союзе с ним?
– Дистанцию им придется определять на глазок, а при таком освещении немудрено и ошибиться, – говорил Иоанн. – А по сонару расстояние тоже не определишь!
Операторы вражеских сонаров запутаются в ответных импульсах. Эти импульсы поступят из четырех разных мест – по озеру циркулируют маленькие, дистанционно управляемые лодочки, и каждая посылает сигнал одинаковой частоты. Имеются на них и шумовые генераторы, имитирующие плюханье колес «Рекса».
Бёртон увидел силуэт «Внаем не сдается» на озаренном звездами и туманностями небе.
А прямо над ним обрисовался темный полукруг – верхняя часть «Азазеля».
– Кидайте же торпеду! – громко сказал Иоанн. – Чего ждете, дурни?
Педер Торденскьолд, командующий артиллерией, сказал:
– Дистанция обманчива, сэр. Но, думаю, дирижабль уже пустил торпеду.
Все посмотрели на панельный хронометр. Если так, то торпеда должна сработать через тридцать секунд. Но настолько ли дирижабль близок к цели, как кажется? «Азазель» должен был пустить торпеду, будучи всего в нескольких футах над Рекой, и затем быстро подняться – а освобождение от груза еще ускорило бы подъем. Раз «Азазель» висит почти над самым судном – значит, торпеда вот вот вылетит.
Вражескому пароходу пора маневрировать. Если они даже до сих пор не заметили дирижабль, торпеду их сонары должны засечь, определив ее местонахождение, скорость и размер. Враг должен уже знать, что торпеда летит в его корму, или, как выразился Иоанн, «прямо в задний проход Сэму Клеменсу».
Лицо Иоанна являло разнообразные оттенки бешенства.
– Зубы Господни, ну как можно промахнуться на таком расстоянии?
– Промах невозможен, – сказал Струбвелл. – Разве что ее заело заклинило в люльке.
Как бы там ни было, торпеда не сработала. Над пароходом снова возник исчезнувший было полукруг «Азазеля». Пилот с бомбардиром должны уже либо спрыгнуть, либо готовиться к прыжку. Их парашюты, снабженные пневматическим устройством, раскрываются только при полном отделении от гондолы, в случае же помех развернутся только в Реке.
Да, сейчас, по оценке Бёртона, летчикам самое время покинуть дирижабль, поставив его на автопилот и включив часовой механизм бомбы. Другой механизм должен постепенно спускать водород, заставляя машину снижаться. Когда бомба упадет, дирижабль, освобожденный от тяжести, поднимется – но невысоко. Если газ в оболочке не вспыхнет от взрыва, еще один механизм взорвет на борту малую бомбу.
Бёртон посмотрел в левый иллюминатор. Палубы «Рекса» пылали в дюжине мест. Пожарники в огнеупорных костюмах заливали огонь водой и пеной. Еще две три минуты, и пожар будет потушен.
– Ха! – сказал капитан.
Бёртон оглянулся.