– Орудия, стрелки – огонь!
Вылетела новая стая ракет. Паровые пулеметы излили поток 80 калиберных пластиковых пуль. 88 миллиметровая пушка на левом борту грохнула, изрыгнув пламя и серый дым. Десантники, размещенные между лафетами, палили из винтовок.
Акулье туловище торпеды отделилось от самолета, на высоте ста футов упало вниз и ушло под воду. Виден был только белый, пенный след.
– Лево руля! – сказал Сэм.
Детвейлер рванул на себя левый рычаг. Чудовищные колеса левого борта застопорили, остановились и стали пенить воду в обратном направлении. Пароход медленно развернулся.
Тайши, почувствовав, как легко стало самолету без торпеды, взял рычаг на себя. Нос машины задрался вверх, и двойная мощь двигателей вознесла ее над судном. Тайши перегнулся через борт кабины, и ветер с силой ударил ему в лицо. Несмотря на чистую воду, торпеды пилот не увидел – она осталась позади.
Впереди блеснули на солнце ракеты с дымовыми хвостами. Опять залп! Самонаводящиеся к тому же.
Если бы все обернулось по другому, Тайши прошел бы над летной палубой, развернулся и вернулся обратно на бреющем полете. О'Герлихи стоял, держась одной рукой за край кабины, выжидая, когда самолет снизится на нужную для пулеметного огня высоту. Но ему так и не пришлось разрядить свой сдвоенный 50 калиберный пулемет.
Самолет, Тайши и О'Герлихи исчезли в облаке дыма, из которого во все стороны брызнули металл, плоть, кости и кровь.
Один из моторов, описав дугу, рухнул на летную палубу около пушки; потом он перекатился через борт и упал на ураганную палубу, задавив двух человек.
Кто то кричал, вызывая пожарную команду.
Сэм Клеменс из левого окна увидел взрыв, мельком заметил темный предмет и почувствовал сильный толчок.
– Что там за черт? – буркнул он, не спуская глаз со следа торпеды – она приближалась, зловещая, как акула, и куда более быстрая.
Хоть бы пароход разворачивался быстрее – экая махина.
Геометрическая задачка со смертельным ответом. Торпеда чертит прямую линию, которая есть кратчайшее расстояние между двумя точками – в этом случае определенно. А пароход описывает круг, чтобы не оказаться на конце этой линии.
Сэм ухватился за поручни и так яростно закусил сигару, что перегрыз ее – конец, откушенный не полностью, повис и обжег Сэму подбородок. Сэм взвыл от боли лишь несколько секунд спустя. Когда торпеда царапнула о корпус, он не чувствовал ничего, кроме предельной тревоги.
Потом она ушла дальше, к берегу, и Сэм, нащупав сигару и обжегши руку, выбросил сигару.
– Выровняй судно, – сказал он Детвейлеру. – Курс прежний, полный вперед.
Байрон, глядя в правое окно, сказал:
– Торпеда врезалась в берег, капитан. Мотор еще работает, но она завязла в иле и стала торчком.
– Пускай они и беспокоятся, – сказал Сэм, имея в виду людей на берегу. – Ох ты! – Он спохватился, что совсем забыл о взрыве близ камеры секретного оружия. – Байрон! Марбо ни о чем не докладывал?
– Нет, сэр.
Аппарат на переборке загудел. Байрон ответил, а Клеменс стоял рядом.
– Говорит де Марбо. Капитан занят?
– Я слушаю, Марк! – сказал Сэм. – Что случилось?
– Лазер взорван! Полностью уничтожен! Вся охрана, включая Фермера, перебита, как и четверо солдат, подоспевших на место происшествия. Расчет стал жертвой взрыва, а те четверо застрелены! Капитан, у нас на борту диверсант или диверсанты!
Сэм застонал, и на миг ему показалось, что он падает в обморок. Он удержался, опершись рукой о стену.
– Вам нехорошо, сэр? – спросил Байрон, не менее бледный, чем, по мнению Сэма, был он сам, но не поддавшийся истерике. Сэм выпрямился, глубоко вздохнул и сказал:
– Я в порядке. Проклятый сукин сын! Надо было поставить туда двадцать человек! Надо было поднять его сразу! А теперь прощай наш туз в рукаве! С ним бы у Иоанна не осталось никаких шансов.