Тетушка, а Катаржина никуда не уехала? спрашивает Марек.
Здесь твоя Катаржина, куда она денется, тетушка отодвигает от себя по скатерти пустую чашку. Я её встретила на днях. Говорит, что нашла работу в Картузах Грася, душечка, принеси мне портмоне.
Грася поднимается из-за стола, проходит по гостиной к серванту, выдвигает ящик и приносит тетушке портмоне. Пани Фелиция достает из портмоне злотый и протягивает Мареку.
Раз ты завтра все равно пойдешь в село, зайди в лавку и купи дисциплинарный журнал. Сам знаешь, какой.
Пани Фелиция
Тетушка с усмешкой смотрит на Марека.
Я тоже думала, что ты повзрослел, и мы сможем без этого обойтись, говорит пани Фелиция. Но Ксения на тебя жалуется Что же, поживем-увидим. Без нужды я не сделаю ни единой отметки в этом журнале. Ты же знаешь, Марек, я никогда напрасно тебя не наказывала.
Да, тетушка.
Марек знает, что пани Фелиция души в нем не чает, но это не мешает тетушке воспитывать его в строгости. И он должен признать, тетушка всегда поступала с ним справедливо.
Ну, нечего полуночничать, пани Фелиция поднимается из-за стола. Поцелуй свою любимую тетушку и отправляйся спать. Я велела Граси постелить тебе во флигеле.
Марек поднимается, обходит стол и целует пани Фелицию в щеку. Как он ни вытянулся за эту последнюю зиму, пани Фелиция все равно выше его на полголовы.
Доброй ночи, тетушка.
Доброй ночи.
ГЛАВА ВТОРАЯ
У Катаржины яркие васильковые глаза, лукавые и смешливые, нос «уточкой», длинные русые волосы оттенка выгоревшей на солнце пшеницы. Когда Катаржина улыбается, на её щеках появляются две симпатичные ямочки. Она худенькая, стройная и легкая. Марек идет за ней по сосновому бору и не может налюбоваться на панночку. В голове у Марека стоит какой-то веселый звон. Вот Катаржина останавливается и садится на корточки, чтобы обобрать землянику с куста. Марек присаживается рядом. Катаржина говорит ему что-то и смеется, но он не слышит ни слова. Марек смотрит в её яркие васильковые глаза. Он не может удержаться и быстро целует панночку в испачканные земляникой губы. Панночка сперва отвечает на его поцелуй, а потом словно спохватившись, отталкивает Марека и поднимается на ноги.
Я по тебе с ума схожу, говорит Марек тихо.
Марек, говорит Катаржина строго, не лезь ко мне целоваться, а иначе я пожалуюсь твоей тетке! И не распускай руки.
Она не спеша идет по тропинке и ищет землянику. Сегодня на Катаржине короткий по колено голубенький сарафан. Марек идет следом и разглядывает стройные, смуглые от загара ножки Катаржины. Его взгляд скользит от пяток и узких щиколоток панночки вверх по гладким икрам к ямочкам под коленками. У Марека сладко ноет низ живота. Сноп белого солнечного света валится промеж сосновых крон на тропинку. Пшеничные пряди волос, рассыпанные по плечам Катаржины, горят на солнце. У Марека кружится голова, он останавливается и прислоняется спиной к стволу. Он чувствует, как его член твердеет и поднимается в штанах.
Катаржина говорит Марек негромко.
Панночка оглядывается и смотрит на Марека лукавыми смеющимися глазами.
У меня, между прочим, есть жених, говорит панночка.
Жених? недоверчиво переспрашивает Марек.
Его зовут Зденек, рассказывает Катаржина. Он офицер. Зденек сейчас в полку на учениях, но скоро должен вернуться. Вот. А в конце лета мы сыграем свадьбу Марек, что с тобой? У тебя такое лицо
Зуб заболел, врет Марек и пинает ногой сосновые шишки.
Неожиданно он принимается смеяться.
Ты же меня дурачишь, говорит Марек. Я вспомнил, ты прошлым летом рассказывала мне ту же самую байку. Только я позабыл, что за жених у тебя был в тот раз. То ли полковник, то ли кадет из училища. Нет, не вспомню, но точно военный. И я тогда купился. Нет у тебя никакого жениха!
Нет, есть! говорит Катаржина и смотрит на Марека исподлобья.
Говоришь, его зовут Зденек?
Да, Зденек.
А где он служит, твой жених? В кавалерии? Или в танковых войсках? А может, он летчик? продолжает допытываться Марек.
В кавалерии, неуверенно отвечает Катаржина, а потом сама себя поправляет. Нет, он летчик!
А учения где? Наверное, в Верхнеплюевке?
Да, как раз там.
Как же так, говорит удивленно Марек и чешет затылок. Там ведь нет военного аэродрома. Да и самой Вернеплюевки тоже нет, я ее только сейчас выдумал.
Дурак, говорит Катаржина, поворачивается к Мареку спиной и быстро идет по тропинке.
Марек усмехается и бежит следом.
Знаешь, рассказывает Марек, нагнав панночку. Я теперь круглый год буду жить в Маженье. Моя сестра Ксения выходит замуж и переезжает в Варшаву. Так что в Торунь я больше не вернусь.
Тебе здесь будет скучно, говорит Катаржина. У нас такая глушь, просто самый настоящий медвежий угол. А Торунь все-таки город.
А мне здесь нравится. И теткин дом нравится, и эти сосны. А в Торуни все какое-то серое и бесприютное. И летом там податься некуда. И потом, теперь я смогу видеть тебя каждый день.
Опять ты за свое, вздыхает Катаржина. А что ты будешь здесь делать? Пани Фелиция еще не нашла для тебя работу?
Я еще аттестата не получил, немного смущаясь, признается Марек. Завалил выпускной экзамен по двум дисциплинам. Так что с осени я буду ходить в здешнюю школу.
Знаешь, Марек, у нас в школе учат по старинке, говорит Катаржина и смотрит на Марека лукавыми глазами. В классах до сих пор стоят козлы для порки.
Ну уж дудки, смеется Марек. Второй раз я на твои байки не куплюсь.
Можешь не верить, дело твое, Катаржина пожимает плечами.
Они молча идут по тропинке. Белый полуденный свет валится в просвет между сосновых крон и печет, и обжигает Мареку шею и руки. Где-то возле реки кукует кукушка.
Знаешь, а мне частенько доставалось, вспоминает с улыбкой Катаржина. Я та еще лентяйка.
Она откидывает упавшую на лицо соломенную прядь и останавливается в том месте, где тропинка начинает спускаться вниз с косогора к мосту. Сквозь стволы сосен видна медленная речка с зеленоватой сверкающей под солнцем водой, утопающее в зелени садов село на другом берегу, и в стороне от села, возле самой дороги на Картузы одноэтажное здание сельской школы, обшитое досками и выкрашенное скучной зеленой краской.
Физику в старших классах преподает Шимон Лисовский, вспоминает Катаржина. Так вот, пан Лисовский, словно откуда-то знал, что я поленилась выучить урок, и именно в этот день вызывал меня к доске. Кончалось тем, что я ложилась на эти кошмарные козлы, а пан Лисовский снимал с крючка ротанговую трость, Катаржина смеется и качает головой. Какой ужас! Но вот странное дело Сейчас я понимаю, как мне не хватает этих регулярных выволочек. Я такая несобранная, просто кошмар! Я ленюсь, валяюсь до обеда в постели. Хотела ухать в Варшаву, поступить в университет, но так не смогла подготовиться к экзаменам. Попусту потеряла год. Устроилась на работу в Картузы, но на третий день проспала, и меня уволили
Тетушка хочет, чтобы я все лето занимался с репетиторами, сообщает Марек. Она говорила про какую-то пани Бажену и Шимона Лисовского. Ты думаешь, это тот самый пан Лисовский?
А у нас только один пан Лисовский. Во всей округе.
Катаржина звонко смеется и сбегает по тропинке вниз с косогора, Марек бежит следом. Они выходят из тени соснового бора и по мосту переходят речку. Ниже по течению на реке сделана запруда и там, на дамбе в кустах ивняка стоит водяная мельница. Сколько Марек помнит, мельница стоит брошенная и пустая.
А давай завтра прокатимся на Лисью гору, предлагает Катаржина. Оттуда такой чудесный вид! Я на Лисьей горе не была, наверное, с детства, а одной ехать скучно. У Иренки нет велосипеда. А Людмила, ну ты должен ее помнить, такая глупая гусыня Так вот, Людмила, та вообще не умеет кататься на велосипеде!