Атлет выхватил со стола огромный кубок с водярой и плеснул прямо в пасть Дорогуше.
Попский прихвостень! Так вы говорите, что все верующие должны водку жрать? Залейся! Только, нет этого в Евангелии! И Христос не проповедовал!
Ивановец несчастный, Порфирию молившийся! Это ты мне в укор ставишь? Бес тебя путает, пить тебе мешает! Как выпьешь стакан бесы на тебя и нападают! А верующий человек крепкий человек! Наш батюшка Амвросий хоть ведро водяры высосет, и на ногах только крепче стоять будет!
Дорогушу под хохот «золототысячников» пытались уже оттащить «свои»: религиозные черносотенные ребята в рясах шли заткнуть ему глотку. Верзила Петроний, красный как рак, пытался дотянуться до Дорга через соседний столик.
Внизу, в четверть экрана оставленная Иоганном Зинка вещала ему бегущей строкой, ехидно улыбаясь:
Наш Драгомир Свистлицкий, ты знаешь, оттягивается: отгул взял. Пошёл в кафешке посидеть. На халяву. Не знаю, сладок ли на халяву уксус, но, видишь сам, в черносотенном кафе «Душистая акация» кроме постных рож ничего постного не наблюдается, а наш Дорг до того влез в образ черносотенца в газете, что и наяву вступил в их общество и теперь имеет членский билет. Для внедрения способом погружения Ну, а тут золототысячники пронюхали об «Акации» и решили сделать на «чернушников» компромат: о том, как они тратят пожертвованные на их общество средства. Этот, в розовом из шок-дисэгри-плэй-юниоров. Переодетый в «золотого». Они сами решили пока не мараться. Выдвинули ритзибоя.
Тем временем, на экране Петроний завалил-таки, ухватив сзади за рясу, Дорга под столы. Всё смешалось в кучу. Кто-то опрокинул софит. По экрану пошла рекламная пауза. Так резко, что даже Зинка выключилась.
На весь экран теперь показали здоровенный двухспальный армчеар-сексодром и пристающую к молодому красавчику слегка потрепанную жизнью анкюлотную даму в пеньюаре. На этом фоне проговаривалось, что все, конечно, кто читает, слушает и смотрит (деланная пауза) в курсе, что в городе, несмотря на некоторое закрывание глаз на проникновение части пейзан в него, а также на коммунятники и на искусственное выращивание младенцев, возможное с трёхмесячного возраста плода вне утробы матери, количество рождённых детей с каждым годом падает, а население медленно, но постоянно сокращается.
«И дело не только в том, вещал и далее бодрый голос, что многие женщины не хотят испытывать даже малейшие неудобства, связанные с родами, а в том, что многие (согласно анонимному анкетированию, 80% жителей) не испытывают никаких приятных ощущений от занятия сексом или не способны на него совсем. Наш препарат сексживит, в виде розовых конфет в прозрачной упаковке, сделает вашу жизнь интересней».
Парень на экране томным голосом обещает: «Я сейчас, дорогая!» Отходит в сторону и принимает пилюлю. Затем экран наполняется радужными световыми пятнами и недвусмысленными стонами и звуками. «Сексживит это море любви!» звучит голос за кадром.
А вот и снова, на весь экран, возник Дорогуша. И золотарь в розовом. Теперь они сидели по разные стороны стола. Сзади «свои» обеих сторон, заломившие им назад руки.
Вы хоть за речью своей следите! Сплошной новояз! Долой! орал потный Дорг.
А вы устаревшие ретрограды! И для вас Шамбала пустой звук, а Учителя Человечества не существуют!
А вы даже молиться разучились!
А вы мантры петь не умеете!
А вы напустили таинственности! Жидомасонские правнуки! Церковь должна быть доступна всем!
Да! Вы зато всем доступны! Особенно, в кафе «Душистая акация!» Разврат сплошной!
Не согрешишь не покаешься!
А согрешишь единожды продолжишь всё дальше и дальше!
А вы считаете, что главное здоровье телесное, а не дух, искра Божия!
А вы и то, и другое ко всем чертям послали!
А вы
Экран погас. Кто-то рубанул телекс. Иоганн обернулся. Рассерженный вран, весь всклокоченный и похожий на ежа, стоял сзади. С него капало, и он оставлял за собой мокрые следы. Это он и выдернул шнур телекса. И теперь укоризненно молчал.
Иоганн, тоже молча, отнёс его назад, в рейнрум. И поставил под ветряк. Когда тот высох, так же молча принёс его обратно и запарил перед ним ещё один шопснаб, который тот уныло склевал.
Обижаешься? спросил затем Кролас, как можно ласковей.
Нет. Просто, вечером враны не болтливы. И я устал, ответил Тенгу. Закрой теперь шор-ры и ложись уже спать. Утро вечер-ра мудренее
Кролас закрыл шоры: в смысле, подошёл к окну и нажал на кнопку.
Новенькие шоры были его гордостью. И одной из последних покупок. Он ненавидел пустые окна без шор: всё время что-то мигает, проносится, шумит и гремит. А шоры изолируют уличные звуки Изнутри они смотрелись просто как ночное небо. А на внешней стороне его шор, на окне, расположенном очень высоко, вблизи второго яруса города, огромный леопард бежал по джунглям Бежал до бесконечности.
Иоганну очень нравились его новые шоры.
Ложись спать, сказал вран. Завтра будет трудный день.
И Кролас почему-то сразу послушался. Разделся и лёг.
Впрочем, я совсем не хочу спать, сказал он при этом врану. Нервы, адреналин в крови Сам понимаешь.
Сейчас заснёшь, и с лёгкостью Дружок, хочешь, я расскажу тебе сказку? передразнил вран какую-то детскую передачу. А ведь, правда же. Р-расскажу, добавил он грустно. И не одну.
Валяй, буркнул усталый журналист.
И вран, сев у него в изголовье, первым делом сказал самокритично:
Враны отличаются одним редкостным занудством: они вечерами рассказывают разные истории. Итак, я пр-риступаю
Кролас закрыл глаза и приготовился слушать.
Из книги Алконоста, страница пятьсот тридцать восемь, начал вран мелодичным заунывным голосом. На миг Иоганну показалось, что этот голос возник внутри его черепной коробки. А потом, он больше ничего не воспринимал, кроме текста самой книги
Старой-старой видится мне эта планета. И были на Земле тысячи и тысячи войн, мор и глад Пустыни стирали города с лица земли. Менялись континенты, разрушались берега, затоплялись острова. Тысячи людей сжигались в горнилах топок или закапывались живыми в землю. Другие несчастные убивались карой небесной, испепеляющей всё живое И всё это привело к тому, что вновь число людей стало вновь мало, да не известно им самим. Ибо нет для них более никакой возможности исчислить себя.
Неисповедимы пути Господа, но не деяние это рук его, и нет ему необходимости оправдываться в не содеянном им
Первые войны, о которых поведал нам шелест листьев, это войны за добычу и за женщин. Потом последовали войны территориальные, за землю и золото. Затем кровавые войны за власть под знамёнами и лозунгами разного покрова и пошиба, которые переросли в войны политические, называемые «холодными»: войны ненависти, предательства и лжи.
В конце старого мира, всем стали править деньги, уничтожая остатки совести и добрых чувств. Так возникли новые, внутренние войны, впоследствии названные почему-то «диснейлендовскими». Вечный праздник для одних, нищета и вымирание для других, в пределах одной и той же страны На смену им пришла великая война хакеров. Она закончилась гибелью интернет-сети и единого мирового пространства. Одновременно, возникли гиперпустыни, благодаря которым связь между отдельными участками земли, где остались люди, прервалась. Мир раскололся на части.
Но всё это лишь присказка, прелюдия начала описания войн психологических, войн времени «бесконечного перехода» последней из эпох. Началась эпоха психологических войн на замкнутых пространствах. Войн на поражение. Так обернулся полный круг истории.
Потом Иоган больше не слышал врана.
Он спал. Он был во сне. И шёл по улицам незнакомого города. С башенками и шпилями, с аккуратно подстриженными газонами Города, мокрого от дождя, полного листвы, деревьев. И сейчас там шёл лёгкий дождик, и потому пахло клейкой листвой, цветением, и город был окутан лёгкой, полупрозрачной дымкой тумана.