Из живых никого,
И лишь в центре почти
Немка с дочкой трёхлетней бежала.
Взрыв не дал добежать
До укрытия им,
Обе рядом с воронкой упали.
Друг не смог больше ждать,
В мыслях мигом одним
К ним рванулся в бесстрашном запале.
Изрыгали огонь
Жерла тёмных бойниц,
Раскалённые пули свистели.
Что есть силы бегом
И не кланяясь ниц,
Друг стремился к назначенной цели.
Жизнь у немки прервал
Крик, застывший в устах.
Взор в мольбе устремился к кому-то.
Друг их двух прикрывал
Телом, слыша в ушах
Одно слово немецкое: «Муттер».
Почти не было сил,
Как и не было слёз.
Снайпер в голову друга поранил.
Он девчушку схватил,
С поля боя понёс,
Находясь в шаге к гибельной грани.
Кровь во впадинах щёк
Запеклась на ветру,
Боль утрат друг войной обездолен.
Ему надо ещё
Отомстить за сестру,
Со Смоленщины угнанной в Дойчланд.
Взвод товарища нёс,
Как в парадном строю.
Он лежал на полотнище флага.
Чуть дыша, произнёс:
«За победу свою
Распишусь на колоннах рейхстага».
Это было под Ржевом
Нынче снежно под Ржевом,
А тогда, в сорок первом,
Липла к пушечным жерлам
Глина с кровью и пеплом.
Танки лязгали в топи
На дорогах разбитых,
А в соседнем окопе
Было много убитых.
Среди душ их нетленных
Из живых было двое:
У отца на коленях
Сын лежал, юный воин.
Он, от крови до плоти
Долгожданный поскрёбыш,
Зло подстрелен на взлёте;
Был бы рядом сберёг бы.
Заслонил бы всем телом,
За него бы сражался.
Так победы хотел он,
Только вот не дождался.
Изнывая от боли,
Иссечённый шрапнелью,
Угасал сын всё больше
Под отцовской шинелью.
С голубыми глазами,
Распахнувшихся к небу.
Светлый взгляд его замер,
По-сыновнему нежный.
Отступая к востоку,
Всех бойцов схоронили
На холме невысоком
В безымянной могиле.
Летом сорок второго
Здесь, на этом же месте,
Сын отца, но другого,
Воевал третий месяц.
Отбивали атаки
Ценой жизни не даром,
Был приказ дан из ставки
Владеть ржевским плацдармом.
От разрывов вскипала
Мать земная утроба.
Сколько жертв в неё пало,
Ни могилки, ни гроба.
Ни крестов, ни пометок,
Ни таблиц с именами.
Полквадрата, полметра
Чрева с вечными снами.
Может, здесь, на высотке,
Или там, среди пашен,
На прорыв взвод отцовский
В бой пошёл рукопашный.
Сын отца тоже дважды
Из «котла» выбирался.
Уцелел, но однажды
На засаду нарвался.
Уходил от погони
В ночь с плечом перебитым,
А его в батальоне
Посчитали убитым.
По бурлящей стремнине,
Слитым вместе с потоком,
Бойца вынесло к мине
И к прибрежным осокам.
В этот раз пожалела,
Пропустила «косая».
Он рукой одной левой
Грёб, проплыл, не касаясь.
Истекающий кровью
Среди лилий соцветий,
Был спасён медсестрою
У реки на рассвете.
Её женские плечи
Выносили подранков
Из-под бомб и картечи,
Из-под пуль, из-под танков.
Рисковали, спасали,
Гибли и выживали.
Крепче женственной стали
Никогда не ковали.
Ржев вулкан извержений
Переплавленной стали.
Даже боги сражений
От разрывов устали.
В этом смерче спирали,
Опалённом, свинцовом,
Помнил сын о морали
И наказе отцовом.
От начала до тризны
Верой, правдой служить,
Защищать честь отчизны,
До победы дожить.
Не забыв о завете,
Сын страдал об утрате:
Нет ни слуху, ни вести
Об отце и о брате.
Знал из маминых писем,
Что отец вместе с братом
Был к потерям приписан
Боевым безвозвратным.
А на фронте под Ржевом
Наступал сорок третий.
На снегу порыжелом
Тот же след лихолетий.
И всё та же примета
Битых танков армады,
Стаи воронов вместо
Похоронной команды.
День за днём, год за годом
Поле брани под Ржевом
Тосковало по всходам
И молилось по жертвам.
Бесконечным, несчётным,
Безвозвратным, безвестным,
Стойким и обречённым,
Сильным духом, бессмертным.
Безымянным, безродным,
Вольным, непокорённым,
Неизвестным, народным
Да войной опалённым.
Сёстры, матери, братья,
Сыновья, отцы, деды
Приняла всех в объятья
Смерть во имя Победы.
Ну а те же, кто выжил,
Уже рвались на запад.
Всё сильнее и ближе
Подступал майский запах.
Ещё рощи горели,
Но уже разливались
Птиц весенние трели.
Хватит навоевались.
Вместе с птицами пели
Колокольни с церквями.
Души павших летели
На восток с журавлями.
Косяком, стаей, клином
В край родимый спешили.
На пути своём длинном
Весть с войны сообщили.
О погибших геройски,
В медсанбатах угасших,
О растерзанном войске
С миллионами павших.
О замученных пленных,
Новобранцах умерших.
Их, совсем не военных,
Воевать не умевших.
Не укроют, не спрячут,
Не прильнут к изголовью.
Скорбно матери плачут
Жить им с вечною болью.
Нынче мирно под Ржевом,
Но война она близко:
В поле, сплошь проржавелом,
И в свечах обелисков.
В прахе, в найденных списках,
В полупрелых землянках,
В медальонных записках
И в солдатских останках.
В ветеранских наградах
И в состаренных фото,
В первомайских парадах,
В треугольниках с фронта.
И в местечке незнатном
У речного обрыва,
Там, где жизни внезапно
Обрывались от взрыва.
Здесь, где волжская лента,
Свою принял обитель
В шаге от монумента
Воин-освободитель.
Каждый почесть воздаст
Под хорал соловьиный.
Пусть не будит солдат
Грустный крик журавлиный.
От бессмертных полков
К неприступной твердыни
Мир во веки веков
От войны и поныне.
Всё, что было под Ржевом,
Не расскажешь словами.
Битву маршальских жезлов
Назовут жерновами.
Благовест Победы
Завтра утром победной проснётся весна,
В первый раз с тишиной обнимаясь.
Только мне до рассвета придётся без сна
Не сомкнуть глаз, страдая и маясь.
Не уснуть потому, что погибли друзья,
Их тела под полотнищем стяга.
Это знамя за них те, кто жив, водрузят
На поверженный купол рейхстага.
Из солдатских кровей ярко-красный кумач
Будет реять во славу героев.
Гладит дома рукой фотокарточку мать,
У неё их, потерянных, трое.
В путь последний проводит салютов заря,
Их приют в покорённом Берлине.
Свои жизни солдаты отдали не зря,
Мир во веки веков и поныне!
Днём опустят бойцов в лоно братских могил,
Преклонив боевые знамёна.
Мир спасённый, зачислить солдат помоги
В полк бессмертный их всех поимённо.
Им покоиться лучше в родимой земле,
Но до Родины славной не близко.
В опалённой войной, на ковыльной золе
Будет только звезда обелиска.
Они миг до триумфа войны не дошли,
До него оставалось полшага.
Пусть со светлой тоской прах несут журавли
Тех, кто пал у развалин рейхстага.
Им лежать в гимнастёрках, к погону погон,
Рядом с ними отцы их и деды.
А в России по ним горит Вечный огонь,
Как бессмертное Знамя Победы.
У них не было жён, также как и невест,
Им всего лет по двадцать на брата.
В честь прихода Победы звучит благовест,
Мне стучит сердце звоном набата.
Как хотелось забыться, да так, чтобы сны
Приказали: «С фашистами к бою!»
Чтобы снова вернуться в горнило войны
И закрыть их от смерти собою.
Нынче май сорок пятого, радость в глазах,
Отшумели военные грозы.
У победной весны навернулась слеза,
Это плачут по павшим берёзы.
На бруствере войны
В сорок пятом году отгремела война,
Отшумели военные грозы.
Всем обязан тебе, фронтовая жена.
Помнишь бой у сгоревшей берёзы?
Предрассветный туман разливался окрест,
В тишине спали маки и розы.
Но уже полыхал атакованный Брест,
И, как свечи, горели берёзы.
В трёх верстах от войны окопался наш взвод,
Там, где нет даже места на карте.
Перед бруствером смерть, за спиной небосвод,
И восход как заря на закате.
Кто же знал, что во всём превосходит нас враг
По три танка с крестами на брата.
Где был вырыт окоп, появился овраг;
И утрата, утрата, утрата
Сколько было в то утро фашистских атак,
Знать не знали кукушкины слёзы.
Где застава была, там теперь пустота,
Ни одной уцелевшей берёзы.
От снарядов растерзанной гибла земля,
У бойцов к ней, как к матери, жалость.
И сжималась бронёй окружений петля,
И страна всё сужалась, сужалась
Небо падало вниз, нечем было дышать
Из-за копоти, дыма и смрада.