Я со вздохом подношу к глазам фотоаппарат. Теперь я едва могу его разглядеть, но кажется, он зашел дальше. Видны только плечи и голова.
Отпустив фотик, я обеими руками хватаюсь за поручни. Никто не объявляет тревогу. Его никто не заметил, кроме меня. Если я немедленно не подниму шум, этот человек погибнет. Стоит ли останавливать судно из-за какого-то незнакомца?
Не отдавая себе отчета, я бегу за Мартином.
Мартин! На помощь! Человек за бортом!
Мой голос заглушает ветром. Может, это и к лучшему? Он ведь не упал за борт. Я вновь машу руками, пытаясь привлечь внимание первого помощника.
Мартин! Тревога! Смотри!
Я во весь дух несусь к нему. Он поворачивается к членам экипажа, завершает свою речь, и группа расходится по своим делам. Не сбавляя шага, я тычу пальцем в пляж, оставшийся позади, и хриплю:
Человек в воде там сзади
Судно сбавило обороты, и я вдруг замечаю в воде еще одну фигуру. Этот человек стоит ближе к берегу, но когда мы подплываем, волна накрывает его с головой. Я хватаю фотокамеру и навожу объектив на второго самоубийцу, как вдруг в поле моего зрения попадает третий. Он вроде стоит на коленях. А дальше в волнах болтается еще одна голова.
Что за чертовщина? бормочу я, поворачиваясь к Сиксмиту.
Похоже на массовое самоубийство, взволнованно говорит он. Вот стервецы!
Мы продолжаем путь, и в воде вдоль пустынного пляжа появляется все больше человеческих фигур.
Что происходит? задыхаюсь от волнения я. Ты можешь связаться с капитаном по рации?
Мартин делает большие глаза.
Слишком поздно, заявляет он, кладет планшет с папкой на ближайший шпангоут и начинает раздеваться.
Придется самому!
Не надо! кричу я, удерживая его.
Он снимает форменный китель, оставив в моей руке только рукав, и тянется к ботинкам.
Это опасно!
Мартин прекращает возню со шнурками и поднимает голову.
У меня нет выбора. Посмотри, сколько их в воде лемминги хреновы.
Я вновь хватаюсь за фотик и ловлю в фокус лица.
Может, это какой-то религиозный культ? Что, если мы
Я замолкаю, когда наконец удается навести объектив на одного из бедняг. Мужчину захлестывает волна, и он на мгновение исчезает из виду. Наведя резкость, я вновь ловлю фигуру в объектив, и впервые до меня доходит: что-то не так.
За спиной раздается сдавленный хрип. Оборачиваюсь и вижу, что первый помощник повис на перилах. Китель валяется на палубе, а ботинки по-прежнему на нем. Я кладу руку ему на плечо, но он сгибается пополам и хрипит еще громче.
Мартин, испуганно говорю я, все хорошо. Не волнуйся. Я сбегаю на мостик
Наконец он выпрямляется, и я могу разглядеть его лицо.
Мартин Ты смеешься?
Он корчится от смеха пуще прежнего, хватает себя за колени и с трудом произносит:
Точно, культ. Ой, не могу! Не иначе, долбаный культ!
Я в замешательстве оглядываюсь на берег. Уже и без фотика видно, что в воде множество фигур не меньше сотни. Я только теперь замечаю, что все они совершенно неподвижны.
Тем временем Мартин надевает китель и обнимает за плечо вновь прибывшего члена экипажа. По-моему, это Карл, под началом которого я работала.
Они захлебываются от смеха.
Культ? недоверчиво переспрашивает Карл. Надо Сильвии рассказать!
Кто наставил здесь этих статуй? сердито вопрошаю я, но мои слова приводят лишь к новому взрыву хохота.
Это не статуи, это культ, хохочет Мартин.
Карл знаком подзывает ночного вахтенного матроса, имени которого я не помню, и через пару секунд все трое заходятся от смеха, поглядывая на меня.
Мартин, вытирая глаза, поднимает планшет и папку.
Господи, ну и насмешила, сестричка, говорит он, хлопая меня по плечу. Благодаря тебе с твоим культом мне сегодня обеспечена бесплатная выпивка.
Не удостоив его ответом, я разворачиваюсь и спешу в свою каюту писать отчет и выяснять, что за статуи. К тому времени как начинается разгрузка, я успеваю закончить отчет и собрать вещи. А теперь стою на мостике, прощаясь с капитаном. Он пожимает мне руку.
Ты правда хочешь нас покинуть, Рамона? Ты стала настоящим моряком и, как я слышал, прекрасно проявила себя во время шторма, помогая крепить груз.
Я сжимаю ручку чемодана, не зная, чему больше радуюсь: что капитан не ругает меня за присутствие на палубе во время шторма или что не упоминает о дурацких статуях на пляже.
Да, торопливо отвечаю я. Благодаря шторму я выиграла время и собираюсь распорядиться им с толком. Если успею на экспресс в Лондон, то смогу сесть на ночной поезд в Париж и опережу расписание на целых два дня!
Капитан выглядит озадаченным.
А разве ты не хочешь посмотреть страну, прежде чем двинуться дальше?
Конечно. Мне еще нужно в Реформ-клуб в Лондоне, перед тем как отправиться на я заглядываю в блокнот, вокзал Панкреас.
Панкрас, liebchen. Он назван в честь святого, а не в честь поджелудочной железы. Увидев мое смущенное выражение, он меняет тему. Значит, времени посмотреть Ливерпуль у тебя нет?
Жесткий график, пожимаю плечами я. Да и вообще, я живу в портовом городе. Не думаю, что Ливерпуль так уж сильно отличается от Нью-Йорка.
Только не говори это местным жителям, фыркает капитан Анхельм и лезет во внутренний карман.
Хочу подарить тебе кое-что, Рамона Кини, на память о нашем разговоре и о твоем первом переходе через Атлантику.
С этими словами он протягивает мне небольшую книгу в бумажной обложке «Пять недель на воздушном шаре», должно быть, из собственной библиотеки.
Обрадовавшись, что будет чем заняться в поезде, я крепко обнимаю капитана и тут же осознаю, что погорячилась: прежде чем я успеваю вырваться, он смачно расцеловывает меня в щеки по два раза в каждую.
Глава 14
Снимок: Великолепная четверка
Инстаграм: Роми_К [Ливерпуль, Англия, 26 марта]
#ЛевостороннееДвижение #Ливерпульцы #МузыкальноеОбразование
30
После пылкого прощания с капитаном я спешу вниз по трапу на паспортный контроль. Я горжусь тем, что стала настоящим моряком, и все же очень рада вновь ступить на твердую землю.
На причале я останавливаюсь и жду, пока пройдут остальные члены экипажа. Мне до сих пор не верится, что я в другой стране.
Ты пересекла океан, говорит, проходя мимо, второй помощник Сильвия.
Да, сияю я. Сама не верю.
Она не останавливается, только подмигивает мне через плечо.
Ciao ciao bella, шевели ножками!
Следуя ее совету, я вдыхаю прохладный британский воздух и иду по причалу. Меня до сих пор слегка покачивает, а под ногами гудят двигатели, даже когда я вхожу в здание. У пограничника такой акцент, что все приходится переспрашивать по два раза. Когда же до меня доходит, что он говорит, как жители Бронкса, я начинаю его понимать. Он со скучающим видом ставит штамп в паспорт, и я победоносно устремляюсь к выходу. Я на пути к цели, да еще и опережаю тщательно составленный график.
Пообещав себе внести изменения в расписание, как только сяду в лондонский поезд, я выхожу на дорогу и машу рукой проезжающему такси, и вдруг какая-то неведомая сила резко дергает меня назад. Я спотыкаюсь о бордюр и падаю на пятую точку. По дороге проносится грузовик так близко, что сдувает мой капюшон. Меня чуть не сбила машина.
Господи боже! кричит кто-то у меня за спиной. Он чуть тебя не переехал!
На меня с ужасом смотрит круглая розовощекая женщина с осветленными кудряшками, упрятанными в черную сеточку для волос.
Ты жива, девонька? пронзительно кричит она мне в ухо, все еще не отпуская лямку моего рюкзака.
Кажется, да.
Я хватаю ртом воздух и с трудом поднимаюсь на ноги.
Спасибо, я его не заметила.
А, так ты американка? Тогда все ясно, говорит она, пока я отряхиваю одежду.
Вроде бы все цело, только пониже спины болит.
У нас надо смотреть сначала направо, солнце. Или смотри на всякий случай и туда и туда, если вздумаешь выйти на дорогу. Ты не в Канзасе, деточка.