Боцман почесал затылок.
Похоже, он думает, что мы его хотим утопить, и хочет сказать нам, что его родители померли и у них дома хлеба нет. Чё делать-то будем? Он в ожидании решения смотрел на старпома.
Чё делать, чё делать, передразнил его старпом. Веди его в азиатский гальюн, там и отмоем, а потом заставим его отмывать собственное говно из шлюпки.
Боцман вновь направился к парню, но при виде него тот ещё пронзительнее что-то залопотал, и у него из глаз даже выступили слёзы.
Не выдержав такого зрелища, Пашинцев отодвинул рукой боцмана, зашёл к парню со спины, поднял под мышки его тщедушное тело и как можно доброжелательнее по-английски предложил:
Пошли, помоешься и поешь. Хлеб будешь кушать. Воду будешь пить. И он жестами сопроводил свои слова.
Парень, как будто поняв Пашинцева, поднялся и, всё ещё рыдая, уже пошёл сам.
Боцман открыл азиатский гальюн, Пашинцев подал туда воду, открыл её из крана и показал парнишке, что ему надо делать.
Глаза у того засветились благодарностью, он кинулся к струе воды и долго пил её, а потом стал обмываться и плескаться под её струями.
Подошедший фиттер принёс откуда-то старый комбинезон, поношенные рабочие ботинки, жестами показал, чтобы парнишка снял с себя свой провонявший и мокрый комбинезон и переоделся.
Счастливый помытый парнишка вышел из азиатского гальюна довольный и сияющий. Он понял, что ему тут зла не сделают, и радостно смотрел на своих спасителей.
Тут уже и боцман с фиттером без всяких напоминаний подхватили его и отвели в столовую, где Вера Ивановна навалила ему целую тарелку какой-то каши.
Когда процедура мытья и кормления «зайца» закончилась, старпом подошёл к стармеху и поделился:
А ты был прав в прошлый раз, когда увидел тень на крыле. Я тогда утром, когда вышел на крыло, увидел чёрные следы босых ног, которые вели к трубе. Я ещё подошёл к скоб-трапу и посмотрел на него. Точно помню, что белые балясины были перемазаны сажей. Но что-то не придал этому значения. Матросы с утра помыли пароход, так эти следы и пропали. И он, осторожно посмотрев по сторонам, понизил голос: Только смотри, мастеру о том, что мы какие-то тени видел, не брякни.
Не волнуйся, уверил его Пашинцев, я сам себе не враг, зачем нам лишняя головная боль?
На том и порешили, что капитану об этом инциденте доложено не будет.
Да и без того до самого прихода в Антверпен забот с этим «зайцем» у всего экипажа было выше крыши.
Капитан через пару часов принёс распоряжение из конторы, что делать с «зайцем», и озвучил его всему экипажу.
Оказывается, согласно международным правилам привлекать его к работам экипаж не имел права. Но боцман устроил такой хай, что он не будет за негрой выгребать говно, поэтому капитан парнишку отдал в распоряжение дракона. Парнишка вылизал не только шлюпку, которую загадил, но и шлюпку левого борта, а попутно азиатский гальюн и несколько других палубных кладовок, куда ещё не дошли руки боцмана. Но этого капитан не видел.
Парнишку надо было держать в отдельном запертом помещении, для чего ему выделили палубную тальманскую, которую держали на замке.
Кормили его два раза в сутки. Вера Ивановна наотрез отказалась кормить «зайца» из страха, что её этот страшный чёрный охальник снасильничает. И только когда старпом выделил для её охраны Мишу, она готовила ему кастрюлю с какой-то бурдомагой. Скорее всего, это было то, что не доел экипаж.
Миша открывал дверь в тальманскую, при виде него негра прятался под телогрейки. Такую реакцию «зайца» на Мишу никто не смог разгадать. Эта тайна осталась покрыта мраком.
Вера Ивановна заносила кастрюли, а пустые забирала. Миша же заставлял негру выносить свою парашу и мыть её, а Вере Ивановне советовал, чтобы она поменьше давала пленнику еды, а то у того едва хватает сил из-за тяжести параши перекинуть её через леера за борт.
В Гавре приехала полиция, надела на «зайца» наручники и куда-то увезла. К приходу его привезли назад, заперли в тальманской, а у двери оставили полицейского, который до самого отхода охранял «зайца».
Та же самая процедура повторилась и в Антверпене.
Там экипаж уехал во Владивосток, а Пашинцеву и капитану пришлось перейти с новым экипажем в Роттердам, а затем в Гамбург, чтобы подробнее ознакомить их с судном.
В Гамбурге капитан с Пашинцевым распрощались с «Кидирой» и поехали домой, а «зайца» так и возили в полицию и обратно во всех портах. Что-то он никому и нигде не был нужен.
Поговаривали, что его отвезут обратно в Африку.
27.09.2021
Филя
Я с электромехаником Юриком ходил по Рипербану, мы заглядывали в магазинчики, глазели по сторонам, наслаждаясь экзотикой столь знаменитой в своё время улицы.
Проголодались и зашли в одно из кафе. Заказали колбаски и по кружке пива. Как же без него в Германии, а особенно в Гамбурге.
Пиво оказалось отменное. Через стенки высокой кружки просматривалась янтарная жидкость, пузырьками отложившаяся на стенках. Эту красоту довершала пышная шапка пены, возвышающаяся над краями кружки.
Колбаски, поблёскивая тёмно-коричневыми обжаренными боками, испускали невероятный аромат, и для того, чтобы они никуда не вывалились с тарелки, их привалили с одной стороны крупно нарезанными помидорами и красным сладким перцем, а с другой небольшими, сантиметра по полтора, веточками брокколи. И для подтверждения того, что хозяева радушны и хлебосольны, весь этот натюрморт завершала мисочка с острым кетчупом.
От такой красоты невольно пробуждался аппетит и разгорались глаза. Из кафе моментально расхотелось уходить. Всё здесь стало милым и красивым, а хозяева превратились в лучших друзей.
Обсуждения местных красот и достопримечательностей прекратились, и мы только тем и наслаждались, что поглощали невероятно вкусные колбаски и запивали их сладковатым, с небольшой горчинкой густым пивом.
Покончив с обжираловкой по-другому этот процесс и невозможно было назвать, я оторвал глаза от пустой тарелки и осмотрелся.
Кафе ничего особенного из себя не представляло. Небольшое помещение на первом этаже старинного дома с несколькими столиками и большим окном, выходящим на улицу. На стенах висели какие-то картинки, а в углу приткнулась стойка бара с различными бутылками.
Увидев, что я покончил с колбасками, хозяйка заведения подошла ко мне и по-английски спросила:
Господин ещё чего-нибудь желает?
Я отрицательно покачал головой:
Нет, всё было очень вкусно, но позвольте поинтересоваться Я выжидающе посмотрел на хозяйку.
Да, господин, пожалуйста, вежливо улыбнулась хозяйка.
От вас, я обвёл взглядом кафе, можно позвонить в Россию?
Лицо хозяйки моментально изменилось, и у неё непроизвольно вырвалось:
Так вы из России?
Да, мэм, подтвердил я её догадку, мы из России.
А мне показалось, что вы поляки или из Югославии, уже сухо, без прежней слащавой улыбки подытожила она свои наблюдения.
Нет, мэм, мы из самой что ни на есть России. Я увидел перемену в её настроении, но не захотел заострять на этом внимания и поэтому так же доброжелательно спросил: Так можно?
Да, можно, только вы мне оплатите разговор наличными, строго закончила она.
Нет проблем, мэм, согласился я с ней и для надёжности спросил: Код страны семь?
Да, семь, уже безразлично ответила хозяйка, не вспоминая, что мы только что были «господами», которым она обворожительно улыбалась, при этом сухо напомнив: Наберите вначале два ноля.
Спасибо, мэм, поблагодарил я её и прошёл к телефону, установленному на барной стойке.
На удивление, соединение с домом произошло быстро, и из трубки раздался такой знакомый и родной голос:
Алё
Его я узнаю из миллиона и ста тысяч голосов, которые будут звучать рядом, его я никогда и ни с каким другим голосом не спутаю. Иной раз он снился мне во сне, и я, подхватив трубку телефона, мягко отвечал этому голосу: