Да он же не мимо нас проходил даже! горячился Левин. Кто на нас подумает, если этот мужик шёл из деревни Ну вот которая не Верхние Ослы, а другая
Оселки, а не Ослы! А кто будет разбираться, откуда он там шёл? В лесу остановились туристы, значит, туристы что-то видели, что-то знают!
Ну так пусть они нас об этом спросят! Иначе хуже получится. Были туристы и нет туристов. Костровище есть, а туристы сбежали куда-то. Тут нас и начнут искать!..
Они дошли до реки, и Левин с Брюсом дружно замолкли, сообразив, что в ледяную воду лезть всё-таки придётся.
Искать начнут тех, кого видели у моста, объяснил Брославский Левину тихо, чтобы не услышали на том берегу реки. Тебя, меня и Брюса. Пусть ищут. Найдут мы им расскажем, как было. А девчонкам это не нужно, тут Брюс совершенно прав. Поэтому мы сейчас позавтракаем, соберём рюкзаки и двинем на шоссе. Но не на ближнее шоссе, а на Выборгское, пойдём через лес, в посёлок Чухонские Оселки. Ты понял меня, Миша?
Брюс был настолько поражён, услышав от кого-то слова «Брюс совершенно прав», что не смог выговорить ни слова. А Левин, тоже удивлённый, пробормотал растерянно:
Но если мы не имеем к этому отношения, Александр Если мы ни при чём?
А ты уверен? и Саша красноречиво поглядел на то, что Левин всю дорогу тащил в руках, но как-то об этом забыл.
Потрёпанную джинсовую кепку с длинным козырьком.
Ни при чём?
Миша Левин тупо уставился на ту же кепку, перевернул её, поглядел на кровавое пятно снизу на козырьке. Брюс приоткрыл рот и сказал одно слово:
Муравейник!..
Лицо начало меняться. На тропинке стоял не старый человек в шляпе, а длинный двадцатилетний парень в штормовке и кепке, надвинутой на глаза. Из-под козырька он пристально смотрел на горящий муравейник и сам не понимал, кто он теперь: девятилетний напуганный пацан или убийца.
«Вернуться к палатке, стучало в голове, и ударить эту стерву по лицу Скоты неблагодарные. Я вас позвал в этот лес, я хотел рассказать что-то важное, я вам доверял. Я думал, что у меня теперь есть девушка. А она весь вечер глядела не на меня. Они думают, я не заметил. Прекрасно я заметил, как ей этот Микки-Маус понравился. Ловелас стриженый, скалолаз с туристическим образованием. Дура, стерва, шлюха, студентка с филфака! Кто же спорит, Александр Брославский крутой мужик, а я так ученик барда Мурашова. В походе нельзя играть на гитаре. Правильно он сказал, нельзя. Нельзя в это верить. Бард Мурашов обманул нас и свалил куда подальше, а нам теперь с этим жить. И я пытаюсь! Я же пытаюсь, пропадите вы пропадом! Сейчас не то время пришло, когда про сосновые шишки поётся, сейчас время страшное. И всегда было страшное. Это вы, это вы всю жизнь врали друг другу, что жизнь штука простая: соберешься с друзьями у костра и все счастливы. Я сочиняю про другое. Я не сочиняю даже, я говорю правду!»
«А они не слышат. Даже эти, с которыми я давно знаком и вроде как друзья, не слышат. И эта стерва. И этот псих Вадя. Ударить по лицу Кого ты решил ударить по лицу? Кого бы ни захотел не выйдет. Александр Брославский не собирался с нами ехать, но на вокзале заглянул мне в глаза и присоединился к группе. Он сразу понял, что я псих, что за мной лучше присмотреть. Вдвоём с Толей они меня легко скрутят Правда, можно взять в руки что потяжелее. Толин топорик, например, из дерева вытащить? Что, интересно, ты скажешь тогда? Сука»
За все свои двадцать лет Светлов почти никогда не пользовался ругательствами ученику барда Мурашова и честному романтику это вовсе не к лицу. Но сейчас, сидя на вывороченной из земли бетонной плите, он с наслаждением повторял бранное слово: сука неблагодарная! Я её позвал, а она недовольна. Она мне велела извиниться За что?.. Я подлостей не делал, сука Я бедный, но я честный
Перед Светловым высился муравейник, похожий в темноте на надгробный памятник детским страхам и юношеским надеждам.
«Никто не убивает людей просто так» Да что ты говоришь, клоун рыжий?
«Вам правда не страшно? лёгкий шум ветра, пролетающий в кронах деревьев, походил на пение. Не стра-ашно вам? Не стра-ашно? Может, скажете, так не быва-ает?»
Муравейник стоял перед ним. Высокий, в три четверти немаленького светловского роста. Светлов вспомнил, нет почувствовал на губах запах дыма и мокрой хвои. Ему девять лет. В руке тикают отцовские часы с секундной стрелкой. Перед ним лес. Дым. И огонь.
Смотри,Дверь на старую дачу заприИ пойми это значит:Никто не придёт.ФонариЗа спиной на шоссе.Шаг, два, три,И погасли совсем«Крыша поехала», промелькнула в голове шальная мысль. Промелькнула и исчезла.
«Я не спел вам песню Я напрасно сюда приехал Я не бард, я не честный бедняк, не романтик, я никто Из-за этих гадов Которые не слушали меня Которые перебивали Трепались Хамили мне в лицо А кому ещё будет интересно, если не им? Это ведь лучшие из всех, кого я знаю. Эти в лес поехали не водку жрать, а песни слушать. Уплыла Бригантина, кончилась навсегда, не будет больше Я им не нужен Никто никому не нужен А кто вы такие, сволочи, мысль плелась и терялась, чтобы я вам был не нужен?!»
«Вы не захотели слушать историю из моего детства? А я ведь не целиком её вам рассказал. Вы всё равно узнаете про Сжигателя Муравейников. Не из песни А когда проснётесь и пройдете пятьсот метров по лесной тропинке. И тогда вы наконец поймёте, как это интересно! И вякнуть не посмеете, что я рассказываю то, чего не было!»
Не интере-есно вам?
Не стра-ашно?
А я ведь классные истории рассказываю!
Мы имеем к этому отношение, угрюмо сказал Саша и принялся расстёгивать ремень, чтобы снять брюки и перейти речку вброд.
Но топор-то! закричал Левин в отчаянии. Это же не наш топор там лежит!
Не ори, откликнулся Брюс, тоже принялся стаскивать с себя штаны и, конечно, просыпал остатки своих сигарет на землю.
Девчонкам ни слова про Светлова. Ты понял, Брюс? Ты понял, Мишенька?
Мишенька кивнул и сказал:
Только это всё равно бред
Упавший почувствовал тяжёлый, безумный взгляд. Силуэт на фоне неба казался громадным, рука сжимала что-то продолговатое, а на голове сумасшедшего красовалась джинсовая кепка с длинным козырьком
Нет! Бред. Кепки уже нет на голове у Виктора Светлова. Кепка валяется среди сосен, выше по склону, она уже потеряна, пока бежали вниз по тропинке. Значит, если человека у моста невесть за что убил Виктор Светлов, на нём в тот момент была только брезентовая куртка. Ну и белая рубашка, куда ж без этого.
Саша первым натянул одежду после непредвиденного купания и выбрался к палатке. У обрыва сидела Таня и смотрела на одевающегося Брославского, как на волшебным образом вынырнувшую из речки мечту без брюк, но в футболке с Микки-Маусом. Но Саше было сейчас не до лирики. Под любимой сосной стоял Марецкий и со склочным видом слушал плеер. Саша подошёл к костру, где Майя сидела у котелка с остывшей вермишелью. Она уже не играла в добрую маму. Она просто готовилась закатить скандал Левину, когда тот наконец отряхнёт ноги от песка и наденет носки. Левин и Брюс, предчувствуя это, явно не торопились. А у Брославского в лагере было неотложное дело.
Он очень хотел бы ошибиться. Но он не ошибся.
Одна из подпорок Толиного изготовления, та самая, из которой Толя вырезал вчера ножом чью-то голову, продолжала лежать там, где Толя бросил её вчера, у самого костра. А вот другой подпорки, на которой Толин нож оставил только неумелые узоры народного творчества, тут не хватало. Да и быть её тут не могло, потому что эта дубина, в метр длиной и в руку толщиной, изрезанная Толиным ножом, валялась сейчас в луже, в полукилометре отсюда и в двух метрах от покойника у моста. И стало быть покойник у моста имел самое прямое отношение к первому и последнему походу в лес студии «Бригантина».