Майя вскрикнула от боли, хорошо так вскрикнула, как обычно воспитанные школьницы себе кричать не позволяют. Это она полезла искать одеяло в Толином неподъёмном рюкзаке и на что-то там напоролась пальцами. Майя поспешно сунула пальцы в рот и начала их облизывать языком, часто-часто, как кошка. Но кровь продолжала бежать.
Я ничего, говорила она не слишком внятно, я разберусь. Продолжай, Витя, пожалуйста
Светлов, как человек ответственный за всё, продолжать рассказ не стал, но сурово сдвинул брови. Левин, зашуршав курткой, тоже дотянулся до Толиного рюкзака и извлёк что-то вроде ребристой формочки, которыми дети куличики в песочницах лепят. Края у формочки были острые, как тупой ножик.
Это что такое? спросил Левин грозно и потряс странным предметом. Предмет издавал жестяной грохот, похожий на отдалённые раскаты грома.
Это небьющаяся металлическая тарелочка, ответил Толя, хотя не очень уверенно.
Это формочка для заливной рыбы, душа ты наша русская и православная! заорал Левин. Майя вцепилась в плечо его куртки так, как будто Левин собирался драться:
Всё, Лев, всё! Смотри, уже не течёт! Давай Витьку послушаем! Виктора Сергеевича
Левин покачал головой. И Толя покачал головой и молча вернулся к вырезыванию на своём чудо-посохе спиральных узоров и глазок. Светлов некоторое время вроде как вспоминал, на чём остановился. На самом деле его молчание означало: ещё раз меня перебьют и не будет вам страшной песни про Муравьиный лес. Пока тянулось это молчание, Брюс дотянулся до костра извлечённой из пачки сигаретой. Смелый мальчик ещё и курит, подумал Саша Брославский. Отлично. Впрочем, они тут все мальчики.
Мальчик выбежал за поворот лесной тропинки и остановился. Потому что увидел не костёр, а подожжённый муравейник. Мальчик и раньше слышал, что в лесу появился человек, который для чего-то поджигает муравейники. Многие, кто собирал грибы-ягоды, натыкались на выгоревшие круглые пятна. Муравейники сгорали дотла.
Это когда каждый день дождь? удивился Левин. Майя пихнула его локтем в бок, но Светлов вопросу обрадовался. Миша задал вопрос по делу, Миша слушает.
От выгоревшей земли шёл запах керосина. Говорили, что тот, кто это делает, приносит с собой канистру. Но когда я его увидел, канистры в руках у него не было.
Так ты его видел? тихо спросила Таня. Светлов добился, чего хотел, они оба смотрели на костёр широко раскрытыми глазами, как бы видя в языках пламени страшную легенду. Саша Брославский на секунду даже позавидовал, даже чуть пожалел, что не сочиняет песен про «дверь на старую дачу запри».
Я не думал, что он так выглядит, медленно проговорил Светлов, понимая, что все его наконец-то слушают. И это оказался не пацан из посёлка, не пьяный ханурик. Трезвый, но старый. Не грязный вонючий старик, а такой, как бы сказать, заскорузлый, давно нестиранный, но уверенный в себе. Бывают такие холостяки, живущие в деревенских домах, сколько им лет, поди пойми. Если бы он обернулся, если бы погнался за мальчиком, думаю, догнал бы легко. Была у него в руке палочка, но не потому, что хромой, а как грибники ходят, подберут ветку сломанную и шастают по лесу. И шляпа. Такая, стариковская шляпа, знаете, коричневая, поля узенькие.
Красный закат за лесом окрасил верхушки деревьев. Темнота сгущалась. Брославский по очереди посмотрел на сунувшую в рот пальцы Майю, на Брюса с прилипшей к губе сигаретой, на могучего Толю, который зябко поёжился. Нет, Виктор Сергеевич неприятный тип и посредственный руководитель поэтической студии, но страшные истории у костра он рассказывать умеет.
Человек этот не обернулся, сказал Светлов. Мальчик тихо ушёл обратно по тропинке. Вернулся домой и всё рассказал. Родители решили, что по лесу бегать не надо, там кочки, ямы, мало ли что. А через два дня в лесу нашли убитого человека.
С этими словами Витя Светлов протянул руку в сторону Вади Марецкого, как бы требуя подать ему гитару. Но Вадя вместо этого выпалил:
Полная чушь! Это во-первых!
Вот оно и началось, спокойно подумал про себя Брославский. Он сразу, как услышал про поход «Бригантины», знал, что они тут перегрызутся, эти романтики-неумехи. Потому и поехал, из чистого альтруизма. Чтобы на них палатка не упала, чтобы они спичками себе причёски не попортили. Ну и что толку? Как разнять двух бардов, дерущихся за гитару?
Что именно полная чушь? высокомерно осведомился Светлов. Если тебе что-то непонятно, ты спрашивай, Вадя.
Ты нам рассказал историю про маньяка, да? Что ты, мол, в детстве встретил маньяка в этом лесу? Ну, всякое бывает, конечно. Теперь-то мы знаем, что в те годы и Чикатило к нам наведывался. По твоему описанию очень похож, я вижу. Но вот ты сочиняешь эту свою историю страшную, и я же вижу, как ты врёшь! Это же байка газетная, что маньяк, видите ли, должен быть жестокий с животными, лапы тараканам отрывать, кошек мучить! Это же давно опровергнуто современными исследованиями!
Светлов явно не ожидал такого возражения. Он захлопал глазами, как будто и не был ответственным за всё Виктором Сергеевичем:
А по-моему
«По-твоему» может быть всё что угодно, а на самом деле нет! Я убиваю комаров, потому что они меня жрут, а не потому, что у меня с головой не в порядке. Это естественно. Это борьба за существование. Есть у меня один знакомый. Он тоже в детстве был маньяком, с твоей, Витя, дилетантской точки зрения. Он и кошек мучил, и муравейники именно что поджигал. И не садизма ради! Просто очень нервный ребёнок, психика нестабильная, он так себя просто успокаивал. Он как будто своими бедами делился с этими зверями несчастными. И он этим переболел! Он больше уже не придурок! Нет, по телевизору, как ты, Витя, конечно не выступает, но нормальный человек вырос! Человек не убивает других людей просто так, потому что псих, или жестокий, или бабочек не любит, или ему нравится на огонь смотреть. «Потому что» не убивают! Убивают всегда для чего-то! Чтобы деньги получить, или женщину, или чтобы отомстить! Причины должны быть, причины!
Марецкий выступал горячо и убедительно, но на лицах слушателей видел вместо интереса скорее неловкость. Левин достал из аптечки марлю и пытался перевязать раненую подругу, под её же руководством. Брюс что-то шептал на ухо благосклонно кивающему Толе, и когда снова воцарилась тишина, стали слышны его нравоучения:
А маньяка нужно просто сразу бить прямо коленом в пах!
Да знаю я этого «твоего знакомого», всё так же свысока обронил Светлов. Твоего знакомого зовут Вадя Марецкий. Мы с тобой оба рассказали пару баек, только у тебя не хватило смелости признаться, что твоя про тебя самого. Ты в детстве поджигал муравейники. Я в детстве встретил маньяка у горящего муравейника. Кому больше чести?
Мне! рявкнул Вадя, и напоказ откусил краешки сразу четырех или пяти печенинок, которые держал в руке. Мне, потому что я говорю то, что было, а ты чего не было!
Это было, сказал Саша Брославский.
За весь вечер это оказались первые произнесённые Сашей слова. Все обернулись.
У нас дача была в другом посёлке. Тоже называется Оселки, но не Верхние, а Чухонские, они за этим лесом. Там людей поменьше и дома попроще. Но я помню, как рассказывали ребята из соседних дворов. Что ходить сюда не надо, что это Муравьиный лес, что тут водится какая-то нечисть. И нечисть эта жжёт муравейники и убивает людей.
Значит, ты позже тут жил, сказал Светлов.
Позже, чем ты. Мне уже лет одиннадцать было. Мы все страшно гордились, что у нас в посёлке своя страшная легенда есть. Я потом в лагере однажды всех умыл. Про Красную Руку небось, все советские подростки слыхали. А слышали вы, пацаны, про Сжигателя Муравейников? Который почтальона в лесу убил?