У меня против воли вырывается удивленный смешок. Вопреки моим сомнениям и опасениям, к Кегу очень легко проникнуться симпатией.
Подношу ко рту чашу, грубый металл царапает губы, когда я опрокидываю содержимое в рот. Глотаю все до последней капли, не распробовав на вкус, что, наверное, к лучшему, судя по жалобам мужчин.
Это варево с консистенцией водянистой каши и небольшим количеством комочков, но оно горячее и съедобное, поэтому я только рада этому угощению. Доев, я поворачиваюсь и ставлю пустую чашу на землю рядом с остальными.
Кег, ухмыляясь, бренчит ложкой по миске и глядит на меня.
Ха! Видите, как быстро она все съела? И не могла остановиться. Вам всем стоило бы у нее поучиться.
Наложница может лишь научить раздвигать ноги.
Я застываю, и вся моя прежняя легкость испаряется, когда несколько солдат разражаются смехом.
Вызываюсь добровольцем на этот урок! кричит другой. Смех становится еще громче.
Ба, ну и я тогда тоже. Давайте на это посмотрим!
Я резко выпрямляюсь. Кег хмурится.
А потом с другой стороны костра раздается зловещий и опасный голос:
Что именно ты хотел бы увидеть?
Глава 10
Аурен
Сердце подскакивает к горлу. Солдаты замирают, шутливый настрой за секунду сменяется тревогой.
Резко переведя взгляд на фигуру по другую сторону от костра, я вижу того, кто говорит. Там стоит командир Рип, руки его висят по бокам, из середины предплечий торчат шипы, напоминая изогнутые клыки в волчьей пасти.
Невзирая на его расслабленный, непринужденный настрой, от него паром валит угроза.
Он выглядит совсем иначе, чем когда я ушла от него сегодня утром. Того разомлевшего, доброго выражения лица, пока он спал, как не бывало. Сейчас это воспоминание настолько чуждо, настолько неуместно, что я начинаю сомневаться, а выглядел ли он так на самом деле. И как только я, пусть даже всего на секунду, осмелилась подумать, что он не такой жуткий, каким кажется?
В сером свете намечающегося рассвета Рип выглядит устрашающе. К его волосам цвета воронова крыла, бездонным глазам прильнули последние остатки ночи, а скулы окрасили потусторонние тени.
Его внешний вид нацелен пугать, стращать. От одного взгляда на него хочется бежать в другую сторону, и я не единственная, кто так считает, потому как солдаты замирают, словно собираются удрать.
На нем та же экипировка из черной кожи, на поясе висит знакомый меч с рукоятью в виде изогнутой ветки. Простая солдатская одежда, которая ничуть не помогает сделать скрывающуюся под ней угрозу менее очевидной. Над всеми довлеет тишина, смолкает даже Кег.
Я так сосредоточена на Рипе, что замечаю стоящего с ним солдата, только когда они оба начинают двигаться к нам. Мужчина на фут выше командира, у него мощная грудь, злые глаза, проколотая губа и длинные каштановые волосы. Именно этот солдат подходил ко мне, когда я шныряла между повозками.
Прекрасно.
Неудивительно, что он такой зоркий подонок. Похоже, он правая рука Рипа.
Они останавливаются перед шеренгой солдат и нацеливаются исключительно на двоих из них.
Озрик, грубым голосом говорит командир Рип. Думаю, эти мужчины высказали пожелание получить урок.
Я тоже это слышал, командир, отвечает Озрик, его губы трогает коварная ухмылка.
Эти два солдата переминаются с ноги на ногу. Один, похоже, сейчас рухнет наземь.
Рип безучастно смотрит на них. Взгляд у него такой колкий, что им можно резать стекло.
Вот и преподайте им этот урок, капитан Озрик.
В улыбке Озрика нет ничего приятного.
С радостью.
Солдаты бледнеют, один из них с шумом сглатывает.
За мной. Озрик поворачивается, и солдаты бредут за ним, а все остальные, включая меня, смотрят им вслед.
Ну все, кроме
Пойдем, Аурен.
Я вздрагиваю от испуга: командир Рип внезапно оказался возле меня.
Куда? настороженно спрашиваю я.
К карете, отвечает он. Не знаю, что меня удивляет сильнее: место назначения или же то, что он мне и правда ответил.
Эй, командир, хотите чашечку каши? спрашивает Кег, помешав нашим с Рипом «гляделкам», о которых я даже не подозревала.
Командир качает головой.
Не сейчас. Он снова переводит на меня черные глаза и поднимает руку, показывая дорогу.
Я иду вперед, и Рип подстраивается под мой темп. Он не ведет меня, а идет слева, не ускоряя и не замедляя шаг. Я слишком хорошо помню о его острых шипах на руках и стараюсь не приближаться. С каждым взмахом его руки прижимаю свою к телу.
Рип замечает это и приподнимает черную бровь.
Нервничаешь?
Осторожничаю, поправляю я, смотря прямо перед собой.
По пути я подмечаю, что лагерь уже проснулся, почти все палатки разобраны, лошади накормлены и запряжены, армия готова вернуться в строй и снова отправиться в долгий путь.
Другие солдаты, независимо от их возраста или комплекции, разбегаются прочь, завидев приближающегося Рипа. Все до одного уважительно склоняют перед ним головы.
Я поглядываю на него краем глаза.
Как вы с Озриком с ними поступите?
С кем?
С теми двумя солдатами.
Он передергивает плечом.
Не волнуйся за них.
Я легонько скрежещу зубами.
Их комментарии касались меня, поэтому, естественно, я волнуюсь. К тому же ты сам сказал, что безоговорочно доверяешь своим солдатам.
Да, доверяю.
Вздохнув от бессилия, я качаю головой.
Нельзя заявлять, что доверяешь своим солдатам, а потом менять мнение, наказывать их или убивать из-за парочки примитивных гнусностей, брошенных пленнице.
Рип резко останавливается, вынуждая остановиться и меня. Мы одновременно поворачиваемся друг к другу лицом посреди оживленного лагеря. Снег хлюпает под ногами, в воздухе висит запах только что потушенных костров, а в легкие проникает влажный, густой холод.
Командир внимательно изучает меня, выражение лица у него непроницаемое.
Ты их защищаешь?
От его тона начинаю злиться. Мне не по душе это недоверие, что он считает меня такой ограниченной.
Я не оправдываю их грубые высказывания. Но ты, а не я, провозгласил себя монстром. Я не хочу, чтобы их наказание было на моей совести, говорю я, потому что мне и без того хватает на руках крови. Больше не нужно. Если тебе необходимо проявить власть или доказать мне свою правоту относительно раннего заявления о «безоговорочном доверии», то не впутывай меня в свои дела. Вряд ли можно винить твоих солдат в том, что они плохо обо мне отзывались. Я враг. Твоя пленница, напоминаю ему я.
Мне ни за что не понять, зачем я напоминаю ему об этом. Если честно, затея дурная. И все же что-то в этом мужчине подпитывает мой гнев.
Я слишком долго держала язык за зубами. Подавляла эмоции, стараясь перехватить их в надежде, что не окажусь под ними погребенной. Так что даже меня удивляют эти реакции, эти разнузданные реплики. Понятия не имею, откуда они взялись, но оттого чувствую волнение.
Позволь, я кое-что проясню, говорит Рип, помешав ходу моих мыслей. Я не собираюсь наказывать этих солдат и уж тем более не стану их убивать. Озрик сделает именно то, что ему было наказано: преподаст им урок.
И что же включает в себя этот урок?
Главным образом чистку отхожего места. Пока они не вспомнят, как положено вести себя королевскому солдату, служащему в армии короля Ревингера.
Я с удивлением смотрю на него.
О. Вот уж не этого я ожидала.
Нашей короткой беседе никто не мешает, но незаметной она не остается. Все бредущие мимо солдаты расступаются, но я чувствую, как они бросают на нас взгляды, вот только приблизиться никто не осмеливается. Мы стоим в неприкосновенном круге, будто в одном из старых колец фейри, которые когда-то давно были разбросаны по всей Орее.
Позволь я проясню еще кое-что, говорит Рип и шагает ко мне. Я уже давно подметила эту его тактику. Ей он пытается выбить меня из колеи, припугнуть своей близостью. Я хочу отойти назад, но вместе с тем не желаю доставлять ему такого удовольствия. Поэтому расставляю ноги пошире и упрямо вскидываю голову.