За мной, читатель, если не боишься. Держись за мою руку, мы полетим быстрей вампира-ищейки и незаметней Смертеня. Мы раньше их выследим Героя по тиканью вампирских клыков и окажемся там, где он лежит, на крохотном островке Последний Приют.
Крохотный островок Последний Приют, где все начинается и все заканчивается
Так начнем же сначала, хотя это и конец.
1. Как бы плохо ни казалось, всегда может стать хуже
В последний день Солнцеворота, известный еще как Светопреставление, Иккинг Кровожадный Карасик III лежал без сознания на отмели крохотного островка Последний Приют.
Денек выдался аховый холод стоял жуткий, солнце с трудом выползало из-за обледеневшего горизонта, а Зимний Ветер Одина завывал как сотня баньши. Предрассветный туман, пропитанный едким дымом войны и горящих лесов, лежал так густо и плотно, что уже на расстоянии вытянутой руки почти ничего нельзя было различить.
Однако и польза от тумана имелась: он скрывал черные следы разрушений вокруг. Скрывал множество драконов, что всю ночь охотились на Героя. Скрывал могучее войско Ярогнева, которое только-только начинало просыпаться и шевелиться в истерзанной Мародерской гавани неподалеку.
И самого Иккинга туман тоже укрывал.
Иккинг и в лучшие времена не очень-то походил на героя-викинга, лицо у него было самое обыкновенное, совершенно незапоминающееся. Но сейчас он представлял собой поистине жалкое зрелище, ни дать ни взять сломанное огородное пугало, по которому еще и ненароком потоптались. Он лежал наполовину в воде, облепленный водорослями. Одежда давно превратилась в лапшу, оба глаза заплыли от синяков, лицо было подрано драконьими когтями, а тело покрыто коркой морской соли. Накануне его цапнул за левую руку вампир-ищейка, и теперь она распухла, да и вся левая сторона тела приобрела странный лиловый оттенок.
Словом, не тот Герой, от которого ждешь спасения в час, когда над всем человечеством нависла смертельная угроза.
Но он был жив. По крайней мере пока.
На груди у Иккинга восседал дряхлый охотничий дракон по имени Одинклык. Лет ему было за тысячу, и больше всего он напоминал сморщенный и побитый градом осенний лист.
Одинклык уже пытался вытащить Иккинга на песок, цепляясь за рваный воротник безрукавки. Но как он ни тянул своими старыми усталыми лапками, толку не было размером-то дракон едва мог тягаться с тощим крольчонком. И изгвазданное безвольное тело мальчишки не сдвинулось ни на дюйм.
О боги, о боги причитал Одинклык в отчаянии. Он грел Иккингу сердце теплом собственного тельца и мягко пытался разбудить мальчика, дуя в лицо теплым воздухом. И впрямь хуже не бывает нас же обнаружат, если мы не уберемся отсюда И, боюсь, надвигается прилив, захлебнешься еще только этого нам не хватало Очнись, Иккинг, очнись! Ты должен очнуться!
Веки у паренька затрепетали. Одинклык, не зная, что еще предпринять, плеснул ему в лицо морской воды. Иккинг фыркнул и закашлялся.
Хвала великим Крыльям в Небе! воскликнул Одинклык, от возбуждения попрыгивая с лапки на лапку и потирая крылышки на манер кузнечика. Он жив и просыпается!
Мальчик открыл глаза. Вернее, один глаз. Второй слишком распух и открываться не желал.
Ох, Иккинг, заворковал Одинклык, мне так жалко было тебя будить, мальчик мой, но тебе надо поскорее выбраться из воды прилив надвигается
Иккинг, постанывая и каш-ляя, сел и прижал ладонь ко лбу. Голова болела так, словно сам Тор-кузнец методично бил по ней молотом, причем как изнутри, так и снаружи, от ударов у Иккинга до боли звенело в ушах.
Где я? прошептал Иккинг, выкашливая морскую воду и силясь вдохнуть.
На маленьком островке Последний Приют, подсказал Одинклык. Боюсь, твой корабль затонул, вместе со всеми Утраченными Сокровищами. А Элвин выловил их, и теперь они все у него, а значит, нам надо поторапливаться
Почему я был на корабле? перебил Иккинг. Кто такой Элвин? Какие еще Утраченные Сокровища? Кто ты? И, главное кто я?
Одинклык заморгал:
Прощу прощения?
Кто я такой? повторил Иккинг.
Ты не знаешь, кто ты? пискнул дракон. Нет, ты правда хочешь сказать, что не знаешь, кто ты такой?
Иккинг кивнул.
О боги, о боги, о боги, о боги! застонал Одинклык. Как бы плохо ни казалось, всегда может стать хуже! Мальчику память отшибло!
Боюсь, тут Одинклык угадал. Когда корабль пошел ко дну, Иккинга треснуло по голове мачтой и действительно отшибло память.
Извини. Иккинг с несчастными видом поежился. Я не помню ни кто я, ни как я тут очутился вообще ничего.
Он напряг память, но царившие вокруг удушливый дым и туман словно заползли через уши ему в больную голову, перевернули там все вверх тормашками и перемешали.
Он понимал только, что ему холодно и больно, что произошло нечто ужасное, а он как раз был занят чем-то очень важным.
Это катастрофа! Не говоря уже, что очень долгая история, отозвался, тревожно переминаясь с лапки на лапку, Одинклык. Я просто выразить не могу, как нас поджимает время. Я Одинклык, ты Иккинг Кровожадный Карасик Третий, и ты великий-превеликий Герой!
Я? удивился Иккинг, оглядывая свое тощее тело в лохмотьях. Что-то непохоже!
Поверь мне. Да, непохоже, но это так. Признаю, ты не типичный викингский герой, но ты очень умен и умеешь говорить по-драконьи, а тех, кто это может, во всем мире по пальцам перечесть. Просто поразительно: ты не помнишь, кто ты есть, а вот драконий язык не забыл
Ну да! снова удивился Иккинг, естественно, по-драконьи.
А теперь сосредоточься как следует, досадливо продолжал Одинклык, изо всех сил стараясь не впасть в панику, потому что положение у нас несколько отчаянное. Глянь вон туда! И донельзя возбужденный Одинклык указал трясущимся крылышком на северо-восток.
Один глаз у Иккинга вообще не видел, ибо слишком распух и не открывался, но мальчик слегка наклонил голову влево и ме-е-едленно и мучительно приподнял набрякшее веко правого глаза крохотной щелочки как раз хватило.
Что-то я там ничего не вижу, заметил он.
И правда, туман был такой густой, что ничего не было видно.
Ладно, придется тебе поверить мне на слово, пропищал Одинклык. ВОН ТАМ, на острове Душегубов, дракон Ярогнев собрал множество таких здоровенных и свирепых драконов, каких мир еще не видел. Он собрал их, этих диких и необузданных тварей, с одной-единственной целью А цель Ярогнева истребить всех людей.
Повисло тягостное молчание.
Иккинг с трудом сглотнул и закашлялся. Вокруг клубился дым, забираясь в нос, холодное море, казалось, просачивалось до самых костей. Мальчишку била дрожь, и он прямо слышал, как стучит сердце: бух бух бух
Светопреставление прошептал Иккинг. Единственное смутное воспоминание всплыло на поверхность, словно плавник акулогада, и скрылось так же внезапно, как и возникло. Медленно наползал ужас. Светопреставление последняя битва между драконами и людьми.
Ты точно знаешь? спросил он, неуверенно вглядываясь в туман.
Абсолютно, с тревогой отозвался Одинклык. И ты, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, Герой, последняя и единственная надежда и людей, и драконов.
Я? поперхнулся Иккинг. Я?!
Он недоверчиво хохотнул, сразу закашлявшись, и оглядел себя. Зрелище было то еще: ноги как плети водорослей, руки как цыплячьи крылышки, а левое предплечье явно от чего-то пострадало, потому что распухло вдвое против обычного. И к тому же приобрело лиловый оттенок, так же как и вся левая половина тела.
Герои бьются на мечах, швыряют топоры и копья и еще всякое. А я что могу против драконьей армии? В голосе Иккинга проступало отчаяние.
На самом деле ты на удивление хороший мечник
Иккинг махнул в сторону Одинклыка больной рукой: